– Так очевидно? Прости. Я не очень люблю коктейльные вечеринки, – говорит он. – И никогда не любил. У Гвин хорошо получается проводить на них время.

Мэгги улыбается. В его словах нет грубости, в них больше восхищения. Восхищения тем, что Гвин комфортно в собственной шкуре, или тем, что у нее, по крайней мере, хорошо получается притворяться.

– Ты была в доме? – спрашивает он и протягивает праздничные салфетки. Мэгги начинает вытираться, и ей это помогает немного собраться.

– Я была в соседнем доме с организатором банкета и на самом деле ей немного помогала. И пряталась.

– И как?

– Помощь или прятки?

Он смеется:

– И то и другое.

– И то и другое удалось, думаю.

Томас пытается улыбнуться. Только за улыбкой прячется что-то, что невозможно скрыть, Мэгги понимает это с первого взгляда. Одиночество. Сложное чувство, на которое, как ему кажется, он не имеет права.

– По плану, я должен через несколько минут произносить речь о мирном дружелюбном расставании.

– Думаете, это возможно? Мирное расставание?

– Ну, – говорит он, – сейчас я начинаю думать, что чем больше ты пытаешься сделать расставание приятным, тем больше ты все портишь.

– С этого тост лучше не начинать.

Он смеется, и Мэгги рядом с ним становится тепло.

Ей нравится Томас. Мэгги понимает, что они с Гвин скрывают что-то, чего ей знать не хочется, но Томас все равно ей нравится. Мэгги видит, что Нейт похож на отца не только внешне, но и добродушием. Не все мужчины добродушны, и не всегда это единственная их черта, но именно сейчас она благодарна Томасу за это качество.

– Краем уха я слышал, что у вас с Нейтом сегодня был трудный день, – говорит он. – Прости меня.

– За что?

– Ты здесь из-за меня.

Мэгги улыбается Томасу: