Я промолчал. Я, значит, Ундзог. Ладно, могло быть и хуже.

— Сам ты урод, — просипел я таким же хриплым чужим голосом.

Зубы, не помещающиеся во рту, мешали разговаривать внятно, а голосовые связки были скорее заточены под рычание и хрип, а не под обычную речь.

— Ты кто вообще такой? — спросил я.

Орк поднял на меня удивлённый взгляд.

— Баздук тебе башку-то отбил всё-таки, — хмыкнул он.

— Кто? — фыркнул я.

— Чё, и это не помнишь? — спросил он.

Я помотал головой.

— Моя твоя брат! — сопровождая каждое слово жестом, произнёс орк. Ткнул пальцем сначала себе в грудь, потом указал на меня, потом показал кулак. — Дургуз!

— Дургуз? — переспросил я, чтобы убедиться, имя это или просто какое-нибудь ругательство.

— Дургуз! — повторил орк, для пущей наглядности снова тыкая себя пальцем в грудь. — Брат!

Видимо, отбитые бошки здесь совсем не редкость, и он по стойкой привычке общался со мной, как с ребёнком или умалишённым. Ну, в какой-то степени я тут и был умалишённым.

— А Баздук это кто? — спросил я.

— Баздук — вождь! — подняв кривой палец кверху, пояснил Дургуз.

Ясно, как божий день. Ундзог покатил бочку на вождя, за что и получил по глупой башке. Возможно даже, что от удара душа Ундзога отлетела в лучший мир. А мне теперь это расхлёбывать. Ну и говно. Я почувствовал, что начинаю злиться, кулаки сами собой сжались, превращаясь в пудовые кувалды, из глотки сам собой вырвался тихий злобный рык. Перед глазами всё начало краснеть, я чувствовал, что теряю самообладание.

— Ундзог! Брат! Тише! — Дургуз вскочил на ноги, подбежал ко мне, помахал рукой перед лицом, видимо, пытаясь отвлечь внимание.

Я шумно выдохнул, со скрипом стискивая зубы. Ноздри продолжали раздуваться, лёгкие работали, как кузнечные меха, но я сумел успокоиться. Странно, раньше я так легко не заводился, да и вообще был не из драчливых, предпочитая решать всё миром и первым в драку никогда не лез. Возможно, особенности орочьей психики или физиологии. Выяснять это даже не хотелось.

— Не лезь на Баздука! Он тебя сожрёт! — Дургуз даже схватил меня за руку, чтобы я вдруг не выкинул что-нибудь этакое. — Кракково семя, вон он идёт! Живо в чум!

Я обернулся, проследив за его взглядом. К нам приближался здоровенный орк, увешанный шкурами и костяными погремушками, и его злобная рожа не сулила нам ничего хорошего.