Говорят, что уборка помогает привести мысли в порядок. Хотите совет? Если кто-нибудь скажет вам этот бред, смело шлите умника на кол. Потому что если чему уборка и помогает, так это развитию сколиоза, остеохондроза и нервного тика.

Я дико пожалела о том, что так мало оставляла этим пчелкам-труженицам на чай. Да за одних только лебедей из покрывал стоит платить баксов по десять! Я честно пыталась превратить кусок ткани в некое подобие изящной птицы, но раз за разом выходили только контуженные гуси. И это лишь малая часть того, с чем мне пришлось столкнуться.

Разбросанные по полу трусы, забитые волосами сливы, подозрительные пятна на простынях… Наверное, все киношные злодеи, которые мечтают уничтожить мир, когда-то тоже работали горничными. Потому что, как по мне, нет лучше способа возненавидеть человечества, чем часок-другой погрести за ним мусор.

А форма, которую всучил мне Серкан? Сначала я думала, что легкое несоответствие размера не будет столь критичным. Ну, сидит халатик впритык, словно я секси-горничная для больших мальчиков, — подумаешь. Но очень скоро я поняла, что заблуждалась — и очень сильно. Проймы врезались в подмышки, подол был таким коротким, что я не то что наклониться лишний раз боялась, но и потянуться вверх, чтобы смахнуть с картины пыль. И ладно еще те номера, где не было туристов. Но вот в три тысячи пятнадцатом мне попался пьяный немец. Точнее, как попался: я его сначала не заметила, потому что он мирно дрых в уборной.

Вкатываю я, значит, тележку, спрашиваю: «Клининг?» И в ответ — тишина. Ну, думаю, чудненько, никого нет. Пылесошу себе ковролин, — тщательно так, с чувством, с толком, с расстановкой. И под столом, и под кроватью. И в тот самый момент, когда я нагибаюсь максимально низко, из ванной вдруг выкатывается абсолютно голый мужик. Я в ужасе замираю, радуясь только тому, что от самого страшного зрелища ангел-хранитель меня уберег: здоровенный живот, как щит, прикрывает стыдобу.

Я, конечно, рассыпаюсь в извинениях на всех известных мне языках. Сорри, пардон, мучас грасиас. А сама по стеночке отползаю к выходу. И что вы думаете?! Этот кабан загораживает мне дорогу! Не знаю, сознательно, или просто габариты у него такие, что дверной проем ему в обтяжку. Я начинаю голосить и уже подыскиваю, чем бы обезвредить маньяка, и тут он выдает что-то на немецком, а потом плашмя, как подстреленный, шлепается на пол. Как я отскочить успела — ума не приложу. Но если бы он завалился на меня, я бы, наверное, так и канула в безвестности, погребенная под его телесами.

Короче, день выдался тяжелым. Адским просто. Закончить я смогла лишь к половине седьмого вместо положенных пяти часов. Надеялась, что Нурай ханым похвалит меня за усердие, — я же героически отпылесосила до блеска весь этаж, хотя порой силы покидали меня, и хотелось обнять ведро и заплакать. Но старшую мои адовы подвиги почему-то не впечатлили.

— Долго, — небрежно бросила она мне и удалилась.

Я собрала остатки самообладания в кулак, отвезла тележку в подсобку и на ноющих негнущихся ходулях, — назвать свои конечности ногами у меня уже язык не поворачивался, — пошла на ужин.

Впервые в жизни я была настолько уставшая и разбитая, что у меня не было сил даже жевать. Похлебав острого томатного супа, я сунула в карман булочку на случай, если попозже аппетит все-таки проснется, и направилась в корпус для сотрудников, чтобы упасть и забыться.

Мне оставалось метров сто до вожделенной кровати, когда на пути у меня возник Мехмет. В любой другой ситуации я бы ему жутко обрадовалась, но сейчас единственной эмоцией, которую я могла испытывать, было дикое желание спать. Я ведь две ночи нормально не отдыхала! Сначала готовилась к отъезду, потом моталась с Мехметом в Анталию… Еще немного, и я бы заснула стоя. А потому как бы я ни была благодарна своему юному турецкому рыцарю, я не смогла выдавить даже нечто, отдаленно похожее на улыбку.

— Маша — капут, — деловито констатировал Мехмет после беглого осмотра.

— Ага, — выдохнула я, покачнувшись.

И как только сам он умудрялся держаться на ногах, да еще и выглядеть таким огурчиком?

— Гоу, сит, — он указал на ближайший к нам шезлонг, что стоял близ куста олеандра. Видно, чтобы в самую жару, когда на пляже невозможно находиться, а на песок больно наступать, туристы могли прятаться от палящих лучей.

— Но-о-оу… — жалобно проскулила я.

— Гоу-гоу, — Мехмет уверенно увлек меня к шезлонгу. — Массаж! Зе бест массаж!

Я, конечно, не сомневалась, что мой Мехмет — абсолютно во всем зе бест, но какой на фиг массаж на ночь глядя? И потом, все ж таки, он — парень, я — девушка. Да, он младше меня, и да, раньше никаких поползновений за ним замечено не было, как-то смущала меня идея массажа в темных кустах.

— Мехмет, ну не надо, — поморщилась я, потому что никаких английских слов в ту секунду вспомнить не смогла. Если уж по чесноку, то у меня и с русскими уже была напряженка.

Но парень проявил недюжинную настойчивость, а я чувствовала себя пыльным ковриком для ног, и сопротивление не осилила.