Все чипсы и сальсу они умяли минуты за две. «А твоя мамаша даже конфету со мной съесть отказалась». Пират хотел произнести это вслух, ведь с Норой ему было гораздо легче, но почему-то передумал. Реальных причин на то не было — просто послушался инстинкта.

— Отличная сальса, — сказал он. — И чипсы неплохие.

Она кивнула. Глаза ее будто были направлены куда-то внутрь.

— Исторические фильмы, — сказал он.

— А что?

— Почему они тебе так нравятся?

— Я же сказала: нравились. Потому что история всегда была моим любимым предметом. Я обожала представлять себе прошлое.

— Типа как в «Страстях Христовых»?

— Его я как раз не видела, — сказала Нора. — Слишком уж много крови.

Откуда ей знать, если не видела? К тому же Пират не считал, что там слишком много крови. Но сказал почему-то следующее:

— Да, кровищи там полно.

— Мне не нравится смотреть на кровь.

— Да. — Он вспомнил, как кровь струей била из шеи какого-то парня, разозлившего «Пять восьмерок». Как маленький красный фонтанчик, довольно, кстати, красивый, если не видеть всего остального. Эй! Занятное наблюдение. Стоит ли им поделиться? А почему бы и нет? — Я просто…

Но тут она его перебила:

— Я знаю, что ты хочешь сказать.

— Да? — Как ей это удалось? Она-то в тюрьме не сидела и с настоящими бандитами не сталкивалась.

— Ты хочешь спросить, почему я разлюбила историю.

Вот об этом он уж точно не думал. Какое ему дело?

— Так что же? Почему ты ее разлюбила?

— Потому что прошлое оказывается ужасным. Мерзким и страшным.