Если мы знаем, как устроена привязанность, мы не растеряемся и не наломаем дров, обнаружив, что человек, которого мы до сих пор считали Единственным, вдруг начал казаться нам совсем чужим или даже врагом. Мы будем отдавать себе отчет, что просто включилась паника и мы – точно как в детстве, когда мы видели, что мама куда-то уходит, – испытываем на себе «эффект разлучения». Как дети, мы требуем, чтобы нас взяли на ручки, цепляемся и бежим следом в отчаянии или гневе. Боулби, однако, напоминает нам, что в романтических отношениях между взрослыми людьми «понятия присутствия и отсутствия относительны». Он указывал, что, даже находясь физически рядом, партнеры могут быть эмоционально дистанцированными. И в детстве, и став взрослыми мы нуждаемся в близком и любимом человеке, который всегда будет рядом и всегда отзовется на наш зов, укрепляя нашу уверенность в надежности нашей привязанности. Этот момент отражен в типичной модели взаимодействия партнеров: «Ну я же здесь, разве нет? Я же делаю все, о чем ты просишь». – «Почему же мне тогда так одиноко?»

Так называемый дистресс расставания – эмоции, захлестывающие нас, когда нам кажется, что наша связь с близким человеком рвется, – обычно протекает в четыре этапа.

Первый этап – гнев и протест.

– Не уходи, мамочка! Вернись! – требует четырехлетняя Сара.

А это уже тридцатидвухлетняя Сара:

– Тебе действительно так необходимо ехать в гости к своей матери, Питер, когда я тут совершенно зашиваюсь с детьми? Ты вечно на работе. Ты со мной совсем не разговариваешь. Да ты просто эгоист! Иногда мне кажется, что я совсем тебе не нужна!

Во взрослых отношениях внешние проявления гнева могут помешать партнеру услышать реальную – скрытую глубже – причину: тоску и потребность в близости. Критика и враждебный настрой вызывают автоматическую реакцию – желание сбежать, чтобы защититься.

Второй этап: цепляние и поиск. Маленькая Сара могла бы сказать:

– Я хочу на ручки. Я не хочу играть. Возьми меня на ручки.

Взрослая Сара говорит мужу:

– Я тебя тысячу раз просила приходить домой пораньше. Но ты же просто меня не слушаешь. Ты говоришь, что любишь меня, а сам даже не обнимешь никогда. Я ведь хочу, чтобы ты меня обнимал!

А потом начинает плакать. Если он ответит холодно:

– Ну у тебя очень оригинальная манера просить. Ты же постоянно злишься и орешь. Кому захочется все время это слушать? – ее страдания только усилятся.

Третий этап – это депрессия и отчаяние. Взрослая Сара на этом этапе может начать сильно злиться, грозить мужу разводом в попытке заставить его хоть как-то реагировать. Она может ощутить бессилие и беспомощность – главные симптомы депрессии. И в том и в другом случае Сара и похожие на нее люди начинают отказываться от своей потребности в близости и «оплакивать» ее утрату.

Последний этап: отчуждение. Здесь человек – независимо от возраста – смиряется с тем, что отношения не утоляют его потребность в близости, перестает в них вкладываться и просто наблюдает, как они окончательно разрушаются. За тридцать лет практики мне не встречались люди, которым удавалось вернуться с этапа отчуждения.

Нельзя недооценивать грубую силу дистресса расставания. Она вшита в наш мозг тысячами лет эволюции. Разрыв связи с защищающим объектом привязанности когда-то означал верную смерть. Нейробиолог-эволюционист Яак Панксепп из Вашингтонского государственного университета выяснил, что у млекопитающих в мозге есть особые нейронные связи для регистрации «первичной паники», возникающей в результате потери, пусть даже на мгновение, объекта привязанности. Эту панику вызывает любой намек на риск или угрозу отвержения и оставления (подробнее я расскажу об этом в следующей главе).

В здоровых отношениях – таких, где между партнерами есть более или менее надежная эмоциональная связь, – эта последовательность реакций может быть пресечена на ранней стадии. Если бы отношения Сары и Питера просто немного омрачила черная полоса, протест на первом этапе принес бы результаты. Сара сказала бы:

– Питер, я что-то все время пилю тебя последнее время. Прости, я не хотела. Я знаю, у тебя много забот и проблем на работе. Но мне как-то одиноко. И от этого страшно за нас. Где наша близость? Ты разве по ней не скучаешь? Я – очень. Мне нужно, чтобы ты был со мной, даже если это просто несколько уделенных только мне минут пару раз в день: так я буду знать, что важна для тебя. Ты можешь сделать это для меня?

Чтобы передать такого рода протестное сообщение, Сара должна сначала взять под контроль свой гнев, а потом прямо сказать о своих страхах и потребностях. Если Питер услышит ее, утешит и поддержит в ответ, они быстро заделают трещину, которую дали их отношения. Устранят незначительную помеху, препятствующую нормальной связи.

Однако, если отношения не такие прочные, может потребоваться профессиональная помощь. Эмоционально-фокусированная терапия опирается на научное понимание привязанности и призвана восстанавливать отношения. Мы помогаем парам понять, насколько важны отношения для их жизни и даже выживания. Помогаем увидеть те шаги, запускающие их танец разобщения. Замедляем шаги, которые толкают их к отчуждению и приводят к панике, и помогаем объединиться, чтобы остановить деструктивный процесс (подробнее об этом я расскажу в главе 7).