Коля: Мужики такие же сплетники, как и бабы. Просто темы для разговоров иные. Я поработал и там, и там, мне есть, что сравнить. Если девушки в курилке разговаривают, и одна уходит, то все начинают обсусоливать её мнимые недостатки. Кривые ноги, полные бедра, разные брови, устаревший фасон юбки. Мужики – о том, как плох начальник, как мало платят и заставляют много работать. Нет – тогда футбол и военную геополитику.
Шур: Не, ну могут еще и про инопланетян, людоящеров, Атлантиду и зомби трепаться. Или про машины.
Коля: Слушай, некоторые ведь настолько поглощены собой, так себя превозносят, что прям неудобно делается. Я лучше сделаю вид, что с ним не знаком. По мне, мужик должен быть мужиком. С нормальными понятиями.
Денис: Ты о нашем общем друге, Саше З.? Но он же вполне положительный голубенький старичок, положительный и содержательный, как столик из ИКЕИ, ахахаха, чего его-то избегать? Ты же его года три знаешь, даже квартировал у него. Нет, конечно, в бизнесе дружбы нет, друзья друзьями, а деньги врозь, ахахаха. Верно, ты прознал, что он слиток золота хранит в носке в нижнем ящике красного китайского комода?
Коля: Я его неоценимую помощь помню, да, но во мне прям всё восстает, я и не хочу его обижать, но с языка само собой срывается. Ужасно неудобно. Когда мы наедине, так почему-то не происходит. А при свидетелях – в меня будто бес вселился.
Шурик: Ты так пытаешься доказать всем, что меж вами нет ничего общего? Дистанцироваться? Что ты – человек рабочий, правильный пацан, а он – чудо в перьях, неведомая птичка заморская, петушок? А не стыдно? А по сопатке? Мы с Барсиком тебе тоже противны?
Арсенчик: Коляааааа, солнышко… Телёночек, Шур, не переходи на личности. Я тут королева драмы. Лучше уж поговорите о тачках.
Коля: Я когда в военной части работал водителем, у нас были две тачки – "буханка" и "газон". Я вообще не понимал, в каком я времени. Вдруг, это портал в другое измерение, и я нахожусь в пятидесятых прошлого столетия?
Шур: Отличные машинки, а чё? Отечественный автопром – это столп экономики и обороноспособности. Ты не согласен? Горе России – дураки на дорогах. А реформы армии, перевооружение в такой большой стране – это же вечный процесс. При царе вон стреляли еще из кремневых ружей крымской кампании. Заможский когда служил, в шестидесятых, у них вообще лошадь с обозом была приписана. Прям – конармия Буденного, ять.
Арсенчик: Ой, Шурочка, ты рассказываешь про эру проводных телефонов? Тогда у них еще в части должен был состоять кузнец, чтоб подковывать лошадку. И стог сена, чтоб Дусеньке… – Арсен посмотрел на Дениса и прикусил язык.
Коля: У нас тоже был кузнец, между прочим. Как раз для обслуживания этих машин. Детали узловые чинил. А ты где служил?
Арсенчик: В элитной части, по контракту. "Морские котики", "черные береты".
Коля: А не врешь? Ты?! В морском десанте?!
Шур: Не врет. Геворг Арапетович его туда всунул после школы. Для поддержания славной офицерской традиции.
Коля: Что-то мне кажется, Арсен там всё больше развлекал комсостав в травести-шоу.
Арсенчик: Ахахаха, то есть, ты хочешь сказать, что для тебя всё едино, что "морские котики", что шоу "ты – супермодель"?
Дениска: Ты просто, нося штаны расцветки милитари, ничего не смыслишь в армейской жизни, баклан.
Шур: Да, в армянской жизни я ничего не секу. Я – злостный уклонист. У меня всё через… Живу во сне. Совершаю множество необдуманных хаотических телодвижений.
Шур скорчил рожу, стиснул зубы, вскочил, сплюнул и пошел молотить каучуковый манекен. У Коли закончилось пиво "Балтика". Он вытряхивает пену на цементный пол и смотрит через донышко, как в подзорную трубу:
– Таааааак… И кто тут самый зеленый, чтоб сгонял в магазин? – он оглядывает поочередно всех собравшихся, особенно долго поглядывая то на Арсена, то на Дениса. – Так, понял, двинул сам.