И так как мы оба закончили обед, я предложил ей прогуляться по городу. К моей радости Крис не отказала. Да-да, отныне я стал звать её Крис.

В плаксивом осеннем городе, щедро бросающем к ногам золотистые купюры вместо слёз, под беспокойным хмурящимся небом, упорно заключающим солнце в темницы, – в таком огромном и чуждом городе именно в эту пору мне почему-то очень хочется любить. Не знаю, откуда это чувство, но оно не впервые.

И пока мы гуляли с Крис, я переполнялся этим странным уже знакомым мне томлением. Пока под нашими ногами шуршал палас из сухих листьев, а я то и дело искоса поглядывал на свою спутницу, моя душа потихоньку влюблялась. (Единственное, что мне мешало – это наплывами саднящая в ребро боль от удара Матвея.)

Мы с Крис отражались в мутных запятнанных зеркалах редких луж и смотрелись вместе в общем-то неплохо. Мы спускались по ступенькам к «знаменитой», по словам милой спутницы, «местной плотинке» и любовались шепчущей водичкой Исети. Мы гуляли и над речкой, и проходили мимо здания управы, и вышагивали по брусчатке около большого Ленина, и любовались пешеходным бульваром, и я открыл для себя в этом городе нечто необыкновенное, какое-то его необъяснимое естество.

Иной раз я касался хрупкой ручки Крис с тонкими пальчиками, и тут же какое-то необыкновенное тепло наполняло меня. Профиль лица моей спутницы с этими едва заметными усиками над верхней губой казался мне особенно прекрасным. А ещё чёрные брови вразлёт, и чуть вздёрнутый носик, и ровная смолистая чёлка на чистом лбу…

Так что я не солгал там, в кафе, когда сделал ей комплимент.

Крис рассказала мне, что живёт в этом городе с рождения и заканчивает университет. (Стало быть, она младше меня лет на десять!) А я поведал, что служу в «одной важной организации» и по долгу службы часто бываю в Екатеринбурге. Она как-то странно покосилась на меня, но я тут же добавил, что вообще хочу переехать в этот прекрасный город.

Конечно, лгать нехорошо, но рядом с такой милой девушкой любой бы на моём месте привирал. Хотя доля искренности присутствовала в моих словах – город мне на самом деле западал в душу, я уже почти влюблялся в него со второго взгляда.

Я узнал вдобавок ко всему, что Крис живёт одна с кошкой, учится на филолога, но это не мешает ей любить классическую рок-музыку. Я сообщил, что мне тоже нравится и Битлз, и Куин, но сам я поклонник группировки «Ленинград», а главное – я обожаю путешествовать. Я расписал ей краски других мегаполисов. Она искренне восхитилась, ибо мало где бывала – за границей вообще не довелось.

– Ну, в заграницу я тоже пока не ездил, – поспешил заверить я. – Если не считать страны Ближнего Зарубежья.

Несомненно, что-то такое произошло между нами. Как будто мы поняли одну и ту же истину. Точно встретились не в первый, а в сотый раз.

И когда пришла пора прощаться, когда мы невзначай подошли к автобусной остановке, Крис так странно посмотрела на меня. Этот взгляд, пожалуй, навечно врезался в мою память. Что он обозначил? Я не смог распознать.

И потом я сидел в старой квартире с захламлённым открытым балконом и долго гадал, что же выражал этот её взгляд? Неужели надежду на то, что именно я её половинка? Нет, не может быть! В личное счастье верится всегда в последнюю очередь.

Как бы там ни было, у меня в мобильнике забит теперь её номер, и я могу в любую минуту услышать этот завораживающий, тонкий, чуть вкрадчивый голос, который дополнил идеальный образ.

Кстати, с помощью телефона я вышел в сеть и открыл один форум, на котором тайно общались посвящённые – участники нашей Игры. Ведь Кигред так и не вышел на связь через ментальные часы, а мне стало грустно и одиноко.

На форуме обсуждали новые планы Чёрных. Участвовали только зарегистрированные пользователи. (Регистрацию, кстати, модераторы отклоняли, если человек не отвечал на секретные наводящие вопросы, например, как зовут «то ли бога» Чистильщиков.)

Супербой. Я нахожусь в Питере. Кто-нить из чистильщиков есть там ещё?

Джон. Я в Нижнем. А что в Питере? Чёрные тоже готовят массовые акции?

Супербой. Похоже на то. Тебе удалось пройти миссию?

Джон. Пока нет.