02. ДМ. Насилие

Год назад я знал, что история моего вступления в ряды Пожирателей закончится этим, вот только не представлял, как именно. Не думал, что будет два месяца заключения в моей комнате, ужас от звука шагов в коридоре, холодный подоконник, ежевечерняя пустота, еженощные кошмары и горы свитков с выполненными от нечего делать домашними заданиями.

Сегодня было дописано эссе по Трансфигурации, и заданий больше не осталось. Тогда я решил погадать — себе, на себя — просто вытащил из колоды первую попавшуюся карту. И карта оказалась — Смерть. Я не сомневался ни секунды. Слишком хорошо я разбираюсь в Прорицаниях, чтобы понять, что всё закончится сегодня. Разбирался...

Я положил карту в нагрудный карман рубашки, ближе к сердцу. Запаролил тетрадь с личным дневником, аккуратно сложил на полку свитки и книги. Хотел убрать со стола свадебную фотографию родителей, чтобы не досталась тем, кто наверняка потом ворвётся в мою комнату в поисках добычи или потехи, но подумал и вместо этого, вытащив из рамки, положил её к карте. Вскоре в парке должно будет появиться новое надгробие. Именно в парке — в завещании, написанном на Рождественских каникул я специально написал, что не хочу лежать в семейном склепе. И без того жил в подземельях слишком долго...

Я заглянул в ящики письменного стола, порылся в бумагах, но не нашёл ничего путного, только забытый снитч. Я пустил его летать по комнате, а сам сел на подоконник, прислушиваясь к мерному жужжанию крылышек. И к себе. Но страха не было, лишь пальцы слегка подрагивали. Ожидание, вот чем это оказалось на поверку.

Вечерело. Камин горел ровным пламенем. Мой взгляд то бродил по предметам, погружённым в полумрак, то обращался за окно, к садовой дорожке, вдоль которой висели фонарики. Если бы была зима, я распахнул бы окно настежь, чтобы ворвался в комнату бодрящий и будоражащий мороз. Но стояло начало августа, солнце закатилось за вершины деревьев и жара только недавно начала спадать. Потом до дрожи в руках захотелось музыки, но рояли стояли в гостиных, по которым сейчас как хозяева расхаживали чужие люди.

За два месяца кроме отца и крёстного меня никто не навещал. Вероятно, Лорд запретил, а может, брезговали слабаком. Увижу ли я родных в последний раз? Хотя как мне это поможет...

Как же всё было глупо... Если бы я не стал врагом Поттера, всё могло сложиться иначе. Но ничего не изменить...

Можно было бы лечь на кровать, задёрнуть тёмно-зелёный полог и постараться заснуть, теша себя надеждой, что все беды уйдут сами собой, слабо надеясь, что поутру дом будет чист и свободен от незваных гостей, а замок на двери моей комнаты окажется несуразной выдумкой...

Шаги я уловил ещё когда они раздались в самом начале коридора, и, не зная, куда деваться, замер на подоконнике. Куда-то улетучилось спокойствие, которым я в глубине души гордился с утра, заколотилось сердце. Это было начало конца, и перед его лицом я оказался раненой птицей, бьющейся от боли и ужаса.

Дверь открылась. Остановившаяся на пороге тётушка, подбоченившись, осмотрела меня и коротко кивнула:

— Он ждёт.

Белла сопела сзади, явно удерживаясь от желания шарахнуть меня Авадой прямо здесь, но я не обращал внимания. Сейчас меня ничто не должно было отвлекать. Этот путь до зала не был мучением, не был дорогой на казнь, не был таким ужасным, каким он снился мне в кошмарах. Он просто стал явью, а двери в зал — просто дверями в Смерть. Стоя перед ними, я осторожно коснулся нагрудного кармана. В тот же миг створки открылись.

Чёрные молчаливые фигуры выстроились по стенам, не смея шелохнуться. Лорд сидел на троне, Нагайна свилась рядом. Зал был погружён в полумрак. Помнится, в первый раз меня несказанно поразила величественная атмосфера, блики на змеиной чешуе, шелестящий голос, проникающий в самую душу. Но теперь это должно было быть последним, что я видел в своей жизни, и я, на мгновение прикрыв глаза, вызвал в памяти образ синего неба, гул школьного стадиона и ощущение дикого, перебивающего дыхание восторга.

Бела подвела меня к трону, а сама встала в безликий круг — обернувшись, я не смог бы точно опознать тётю среди остальных.

— Вот и ты, Драко... — шелестящий голос Тёмного Лорда пронёсся по зале, и змея, вторя, зашипела, а Пожиратели пошевелились.

Я постарался не думать о том, что мне предстоит. Круциатус я на себе уже испытывал, а Авада — это же не больно, верно? Просто древний чистокровный род лишится наследника, просто уйдут далеко-далеко светлая память детства, воспоминания о школе и о моей, в сущности, короткой жизни. А я...

— О мой мальчик, ты не представляешь, как ты меня огорчил...