– Очевидно, что настолько же сильные маги, какие сотворили Чертог Ночи, уже не рождаются, – согласился Макс, – но разве никто не способен усилить его барьер?
– Не знаю, – признался Мортен, и его обыкновенно добродушное лицо помрачнело. – Но одно точно: скоро в подземельях станет так опасно, что все крысы ринутся наверх.
– Эй, Макс! – окликнул его голос Ани, а сама напарница быстро оказалась рядом, протиснувшись сквозь толпу. – В лечебном крыле мне сказали, что тебя еле живого отправили домой. Как ты?
– Да пустяки. Я уже в норме, – соврал он. – Просто получил вчера пару приветственных ударов по морде и кирпичом по голове. Ерунда.
Аня попыталась улыбнуться, зная, что именно этого он и добивался, но улыбка вышла грустная, и тогда она снова заговорила:
– Моего бывшего наставника назначили смотрителем Рейна. Похоже, что уже вечером его заключат.
До этого момента Макс был уверен, что больше никогда не вспомнит про Дэна. В конце концов все его поступки привели к справедливому и логичному завершению. Однако он удивился, что решение приняли так скоро, особенно учитывая, как долго его не могли поймать.
– Сколько? – выражая минимум интереса, все-таки спросил он.
– При нем ничего не нашли, но сопротивление при аресте и данные Сферы за последние годы не дали ему легко отделаться. Шесть лет в изоляционном измерении первого уровня с возможностью изменения срока, – ответил ему Мортен.
– Шесть на первом уровне? – Поддельное безразличие дало брешь, позволив негодованию вырваться наружу. – Он застрелил мага на складе. За это сажают в тройку минимум на пятнадцать!
– Это случилось в Чертоге, где Сфера ничего не видит. Рядом не было даже патрульных дронов, а во время ареста при Рейне не было оружия, кроме артефактных колец и… – объяснял Мортен, но Макс остановил его, выставив ладонь, давая понять, что продолжать не нужно.
– Не доказано, – закончил он сам.
Мортен кивнул. Эти слова заставили его передумать, и Макс решил, что должен все-таки увидеть Дэна перед заключением, хоть ему этого совершенно не хотелось.
На пути через мост, ведущий из Цитадели в корпус хранителей, порывы западного ветра предвещали бурю. Темные тучи рисовали мрачные холмистые пейзажи, простирающиеся над чернеющей Невой. Опоры моста, который упирался в круглый корпус, парящий над неспокойной рекой, в виде арок возвышались на несколько десятков метров над водой. Корпус служил командным пунктом хранителей, их тренировочной площадкой, а также базой изоляционных камер, в которых держали осужденных преступников перед заточением в капсулах.
Оказавшись у камеры Дэна, Макс наконец осознал, что прошло слишком много времени. Все, что он мог сказать ему сейчас, не имело смысла, но, так или иначе, он был единственным, кто пришел к нему перед заключением, а значит, был последним, с кем ему удастся поговорить в ближайшие шесть лет.
– Все-таки совесть замучила тебя настолько, что ты пришел? – голос Дэна раздался из тени камеры, а потом он показался, ступая в тусклый луч света, падающий из коридора. Его опухшую челюсть и щеку скрывала повязка. – Каково это – осознавать, что первым преступником, которого ты посадишь, будет родной брат?
Макс не сразу нашел что ответить. Может, потому, что поступки и решения, которые каждый из них принял на своем пути, сделали их совершенно чужими, а может, потому, что его удивило, как Дэн спокойно принял свою судьбу. В его глазах не появилось того тяжелого и безысходного взгляда, который поражает каждого, попавшего в эти камеры. Казалось, что он с достоинством принял происходящее и просто ждет, когда наказание вступит в силу.
– Как ни странно, мне действительно жаль, что это был именно я, – признался Макс. – Но я сделал бы это снова и снова, если бы потребовалось.
– И почему твои слова меня не удивляют? Ах да, вспомнил: хрупкое равновесие и прочая чушь, которой ты слепо следуешь. Надеюсь, что теперь ты будешь спать спокойнее, засадив меня сюда и укрепив равновесие двух миров.
– Чтобы не оказаться здесь, тебе нужно было повзрослеть и идти дальше, когда проснулась магия, но вместо этого ты скатился в такое дерьмо, из которого чистым уже не выйти. Не надо винить меня в своих преступлениях.