— Давай шагай! — приказал один из встречавших и шевельнул пистолетом, зажатым в широкой, крепкой ладони. — Тэбя ждут.

Он пропустил Андрея вперед, пристроился за его спиной и повел . через светлую просторную комнату. Одного взгляда хватило, чтобы понять — они находятся в большом загородном доме, скорее всего на богатой даче, окруженной со всех сторон садом. Конвоир держал пистолет у поясницы Андрея и, чтобы показать серьезность намерений, раз за разом тыкал стволом в спину.

Андрей предпочел бы в таких условиях оказаться лицом к лицу с противником. Когда видишь оружие, на тебя направленное, то шансы на успех в борьбе все же выше, чем когда оружие прижато к твоей спине.

Они проходили мимо зеркального шкафа, когда Андрей увидел отражение появившегося в дверях человека с подвязанным по талии полосатым кухонным полотенцем. Должно быть, он готовил на кухне обед.

— Э, Месроп, — окликнул вошедший конвоира и произнес какую-то фразу по-армянски.

В зеркале Андрей увидел, как его тюремщик обернулся. Этого оказалось достаточным. Андрей мгновенно напрягся, резко рванулся вправо и мертвым зажимом перехватил руку конвоира. Рывок вышел быстрым и неожиданным. Армянин не успел на него среагировать. Дернув перехваченную руку на себя, Андрей с силой бросил под нее колено. Громко, словно сухая палка, хрустнула ломающаяся кость. Еще мгновение — и пистолет оказался в ладони Андрея. Не давая опомниться первому, выстрелил ему в живот. Выпучив глаза, округлив рот в беззвучном крике, тот взмахнул руками, будто искал в воздухе опору, и упал на спину, опрокинув стоявшую в углу керамическую вазу. Ваза лопнула с грохотом, походившем на взрыв гранаты. На втором этаже раздались громкие гортанные голоса, по лестнице затопали ноги.

Держа пистолет наготове, Андрей перепрыгнул через повара, лежавшего среди глиняных осколков, метнулся к выходу. Выскочил в узкий коридор, и тут с двух сторон наперерез бросились двое. Один ударил по ногам, второй кинулся со спины, схватив за шею. Они опрокинули Андрея навзничь, прижали ноги и руки к полу. Он успел судорожно дернуть пальцем. Грохнул выстрел, никому не причинивший вреда. Из распахнутой двери выбежал третий охранник с газовым баллончиком в руке. В нос Андрею ударил уже знакомый запах химии, сознание померкло...

Первое, что он ощутил, возвращаясь к жизни, — далекие голоса. Они звучали неясно, глухо, словно проходили через вату. Андрей открыл глаза. Он лежал на полу, и над ним, склонившись и нагнув головы, стояли двое мужчин — один чернобровый и горбоносый, второй с шевелюрой, тронутой сединой, в больших модных очках с затемненными стеклами.

— Ожил, — сказал тот, что в очках.

— Какой он мужчина! — Горбоносый тронул Андрея ботинком в бок, под ребра. — Я ему совсем немного плеснул. Совсем...

Андрей попытался сесть, но горбоносый поставил ему ногу на грудь и перенес на нее часть своего веса. Сердито предупредил:

— Лежи, не дергайся.

Болела спина.

— Разреши ему, Акоп, пусть встанет. — Голос, прозвучавший ее стороны, показался знакомым. Андрей скосил глаза и увидел адвоката Золотцева. Одетый в шикарный адидасовский тренировочный костюм, с газетой в руке, он стоял в двери и улыбался. Тот, что в очках, — как понял Андрей, это и был Акоп, — негромко хлопнул в ладоши:

— Отпусти, Хачатур. Пусть встанет.

Горбоносый убрал ногу и отступил в сторону: Андрей сел. Голова кружилась. Предметы и лица плыли в глазах, двоились.

— Зачем стрелял? — спросил Акоп, глядя на Андрея холодным, пустым взглядом. — Человека убил...

— Тебя бы надо было, — ответил Андрей с безразличием.

— Ты плохо поступил, лейтенант. — В голосе Акопа звучала укоризна.

— Старший лейтенант, — поправил его Андрей.