— Банки? — переспросил я.

Вытер о полотенце руки, посмотрел на лица парней.

Комсомольцы стояли навытяжку, будто солдаты на торжественном построении.

Ветер шевелил их волосы, помахивал листвой пиона.

— Некогда мне разглядывать ваши банки, — сказал я. — Что там? Деньги? Или золото?

— Деньги, — ответил Прохоров. — Много. Я… не знал, что у отца есть… столько.

— И жестянка с монетами, — сказал Кир. — С золотыми, царскими.

Я ухмыльнулся, покачал головой.

Подумал о том, что Артур почти угадал: тогда, в прошлой жизни. Вот только оказалось не «или, или» — Илья Владимирович прятал под пионом и золото, и деньги.

Я указал пальцем на парней и скомандовал:

— Яму под кустом засыпать. Быстро и качественно. Сейчас же! Вам ясно?

Комсомольцы кивнули — синхронно, словно предварительно потренировались.

— Во-вторых, — сказал я, — о своей находке не говорите никому.

Посмотрел на лица парней и уточнил:

— Вообще никому! Наказание за покупку и хранение золотых монет — вплоть до расстрела. Это не шутки, пацаны. Вам понятно?

— Да, — хором отозвались парни.

Позабывший о сигарете Прохоров нервно потирал усы.

Кирилл покусывал губы.

Парни стояли плечо к плечу, не сводили с меня глаз.

— Банки… и жестянку заверните в старые мешки и спрячьте в погребе, — сказал я. — У дальней стены. Забросайте картошкой. Илья Владимирович вечером сам с ними разберётся.