— Пока еще не знаю, что буду делать.

— Я не виню вас за то, что вы хотите им навредить. Отец и Мэдди — страшные люди. Я и сама из кожи вон лезла, чтобы им насолить.

— Когда прислала вещи Бетти?

Ее глаза вспыхнули.

— Да. Я вырвала страницу из телефонной книги с нашим домашним номером, но я думала, что есть другие телефонные номера, которые могут вывести полицию на отца и Мэдди. У меня не хватило смелости послать наш номер. Хотя надо было. Я...

Подняв руку, я остановил ее.

— Но почему, Марта? Ты знаешь, что случилось бы, если бы полиция узнала все подробности про Джорди? Дополнительные пункты обвинения, суд, тюрьма.

— Мне было все равно. Мэдди владела тобой и отцом, у нас с мамой ничего не было. Я просто хотела, чтобы этот корабль пошел ко дну. У мамы туберкулез кожи, ей осталось всего несколько лет. Она умрет, и это так несправедливо.

— Рисунки и царапины на них. Что ты этим хотела сказать?

Марта сцепила руки и сжала их с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

— Мне было девятнадцать, и все, что я умела, — это рисовать. Я хотела, чтобы Мэдди выглядела как лесбиянка, а на последнем рисунке был изображен мой отец — его лицо вымарано. Я надеялась, что он оставил отпечатки пальцев на обороте рисунка. Мне так хотелось ему досадить.

— Потому что он касается тебя так же, как Мадлен?

— Потому что он этого не делает.

Я поежился.

— Марта, это ты позвонила в полицию и сказала про бар «Ла Берна»?

Она опустила глаза.

— Да.

— Ты разговаривала с...

— Я рассказала человеку, взявшему трубку, о моей сестре-лесбиянке и о том, что прошлым вечером она познакомилась в «Ла Берне» с полицейским, которого зовут Баки Блайкерт, и что сегодня вечером у них свидание. Мэдди все уши про вас прожужжала, и я стала ревновать. Но я хотела оскорбить ее, а не вас.

Я вспомнил, как Ли долго отвечает на звонок, а я в это время сижу напротив; как Ли посмотрев «Рабынь из ада», после которых у него снесло крышу, едет прямиком в «Ла Берну». Я сказал: