6

— Черт побери, лапонька, теперь тебе не придется надевать маску на Хэллоуин.

Шокирующе грубые слова наполняют меня радостью. Если бы Келли сказала что-то другое, вполне возможно, что я разрыдалась бы.

Келли высокая, тощая, ногастая и рыжая. Похожа на супермодель. Она из тех красивых людей, глядя на которых возникает ощущение, что смотришь на солнце. Ей под сорок, у нее докторская степень в судебной медицине и в криминологии, она очень умна и начисто лишена светскости. Большинство чувствуют себя в ее присутствии пришибленными. Многим кажется, что она равнодушна и хамовата. Они ошибаются. Она предана делу по максимуму, а лишить ее честности и силы характера нельзя и под пытками. Она действительно резка в выражениях, зато точна в наблюдениях. Еще она отказывается играть в политические, рекламные и тому подобные бирюльки. Она готова закрыть от пули каждого, кого считает своим другом.

Одной из самых приятных особенностей Келли является простота, хотя именно эту черту ее характера труднее всего заметить. В отличие от Януса она всегда повернута к миру одним лицом. Она терпеть не может заносчивых людей и при случае старается вернуть их с небес на землю. Если вы не умеете принимать ее шутки, она не теряет сон от раскаяния. Принимайте ее такой, какая уродилась, или отходите в сторону. Ее любимая присказка: «Если вы не в состоянии посмеяться над собой, мне с вами не по пути».

Это Келли нашла меня тогда. Голая, окровавленная, покрытая блевотиной, я дико кричала. Келли, как обычно, была одета по последней моде. Но она, ни секунды не колеблясь, обняла меня, прижала к себе и так держала до тех пор, пока не приехала «неотложка». Последнее, что я запомнила перед тем, как потерять сознание, был ее великолепный, сшитый на заказ костюм, испачканный моей кровью и слезами.

— Келли…

Это укоряет ее Алан. В присущей ему манере: тихо и серьезно. Алан — устрашающего вида афроамериканец. Он не просто большой, он настоящий Гаргантюа. Гора с руками и ногами. От его ухмылки многие подозреваемые в комнате для допросов мочатся в штаны. Самое забавное заключается в том, что Алан — самый добрый и мягкий из всех людей, которых я знаю. На зависть окружающим, он обладает невероятным терпением, я частенько без стыда и совести использовала это его качество в служебных интересах. Он никогда не устает копаться в уликах и вещественных доказательствах, не упускает никакой мелочи. Его дотошность не раз помогала раскрыть сложное дело. Алан старше нас всех, ему за сорок, он пришел в ФБР, имея за плечами десятилетний опыт работы детективом в уголовной полиции Лос-Анджелеса.

Раздается новый голос:

— Что ты здесь делаешь?

Будь недовольство музыкальной пьесой, эта фраза прозвучала бы фортиссимо. Ни приветствия, ни извинения. Прямо как Келли, только без юмора. Это Джеймс. За глаза мы зовем его Дамьеном, намекая на героя фильма «Предзнаменование», сына сатаны. Джеймс самый молодой из нас, ему двадцать восемь, и он один на редкость неприятный человек. Он цепляется к вам, заставляет вас скрипеть зубами и злиться. Если мне нужно вывести кого-то из себя, Джеймс служит горючим, которое подливают в огонь.

Но он гениален. Поэтому и не укладывается ни в какие рамки. Он закончил среднюю школу в пятнадцать лет и получил высшие баллы в отборочном тесте. Его зазывали все колледжи в стране, достойные упоминания. Но он выбрал тот, где был лучший курс по криминологии, и защитил докторскую диссертацию через четыре года. Затем он был принят в ФБР, что и было целью его жизни.

Когда Джеймсу было двенадцать лет, его старшая сестра погибла от руки серийного убийцы, испытывавшего особое пристрастие к паяльникам и кричащим молодым женщинам. Джеймс решил, что будет работать в ФБР, в день похорон.

Для всех он является закрытой книгой. Кажется, он живет только ради нашего дела. Он никогда не шутит, никогда не улыбается, никогда не отвлекается на посторонние вещи. Он никому не рассказывает о своей личной жизни или о чем-то, что могло бы дать ключ к его страстям, предпочтениям или вкусам. Я не знаю, какую музыку он любит, какие фильмы смотрит и ходит ли вообще в кино.

Однако было бы упрощением воспринимать его как эффективную машину для розыска преступников. Нет, Джеймс — человек, в нем живет враждебность, которая время от времени вырывается наружу, тогда его суждения поражают резкостью. Не думаю, что он испытывает удовольствие, огорчая окружающих, скорее ему на них глубоко наплевать. Мне думается, что Джеймс постоянно злится на мир за то, что в нем есть типы вроде того, что убил его сестру. Но даже если и так, я давно перестала прощать ему дерзкие выходки. Всему есть предел.

А ум у него блестящий, его догадки, подобно вспышке фотокамеры, ослепляют людей, которые имеют с ним дело. И он делится своими способностями со мной, что связывает нас, как пуповиной. Он словно мой злой ребенок. Еще он способен понять логику действий убийцы. Он может пробраться в закоулки его души, разглядеть, что скрывается в тени, распознать зло. Я тоже это умею. Мне часто приходилось вместе с ним разрабатывать детали дела. Мы взаимно действовали, как масло и шарикоподшипник. В остальное же время его присутствие действовало на меня, как наждачная бумага — на металл.