– Ты не полезешь на эту лестницу, ясно?
Квинтен хотел бы поспорить, но колено принялось нещадно болеть.
– Ладно, – проворчал он. – Можешь лезть сама. Но нам все равно придется вдвоем затаскивать эту фанеру по ступенькам.
Кэти поцеловала его в щеку.
– Не хмурься, мы это сделаем.
Квинтен промолчал. Как ей сказать, что сегодня утром ему открылась новая истина о собственных чувствах? А день только начался, и до того момента, когда они оба окажутся в постели, еще целая вечность.
В конце концов им удалось переместить фанеру по ступеням вверх – хотя не обошлось без жертв. Кэти занозила руку, а у Квинтена заболело здоровое колено, потому что второй ноге пришлось немало потрудиться. Оба устали и с трудом переводили дыхание.
– Ты хоть знаешь, как забивать гвозди? – крикнул Квинтен Кэти. Она наморщила нос.
– Однажды я вешала картины в офисе твоего брата. Это считается? Да ладно – давай покончим с этим прежде, чем мы оба выдохнемся, я хочу в дом, понежиться под ветерком от кондиционера.
Воздух и впрямь стал тягуче‑обволакивающим, влажным и жарким. Это был предвестник надвигающегося урагана, что нес перед собой густое облако, насыщенное влагой.
Квинтен установил стремянку. Если Кэти встанет на предпоследнюю ступень, она дотянется до самой высокой точки окна. Ему было неприятно признавать это, но, похоже, другого выхода у них не было. Даже если бы не его колено, вряд ли девушка сумела бы удержать тяжелые листы, чтобы позволить ему приколотить их к ставням.
– Положи гвозди в карман, – напутствовал он ее, протягивая молоток. – Я буду держать лестницу. Если нужно, держись за мое плечо.
Кэти легко взобралась вверх.
– Все в порядке?
– Да. Просто скажи мне, что делать.
– Я подержу лист, а ты скажи мне, хорошо ли я его приложил.
– Поняла.
Он приподнял тяжелый лист фанеры, полностью закрыв окно.
– Вот так хорошо, – отозвалась Кэти.
– Не беспокойся о раме, ее можно будет заменить. Если не получится вбить гвоздь в нужное место, возьми другой и попробуй еще раз.