– С ним. – Слезы лились то ли от ярости, то ли от жалости к Халиду, который даже не знал о таком прекрасном сыне. – Ааяз. Нашего сына зовут Ааяз.

– Замена. Чего-то потерянного.

– Но он не мог заменить тебя. Я так люблю его, но он не может заменить мне тебя…

– Тогда тем более ты должна была сказать мне, – наконец и он повысил голос. Он знал, что из-за этих новостей отец может отказать ему в очереди на трон и обратиться к более послушному Хусейну. Но сейчас его волновало не это. – Я должен был знать.

– Как? Я должна была проинформировать дворец? Или, может быть, рассказать об этом газетам? Ты не оставил мне никаких контактов.

Специально, иначе соблазна было бы не избежать. Весь год он ходил по тонкому льду, его тело кричало от тоски по ней. Единственное, что его удерживало, – дистанция и необходимость обратиться к помощи других, чтобы эту дистанцию убрать. Но в результате он сдался – и вот она здесь.

– Ааяз Харрис Джонсон. – Его явно удивила фамилия. – Он родился на десять недель раньше. Он был таким молодцом. Ему понадобилось лишь немного дополнительного кислорода и помощь с кормлением.

Он мог умереть, а Халид бы даже не узнал о его существовании.

– Ты должна была сказать мне!

Впервые этот сдержанный человек закричал, и ярость вернулась ему сторицей.

– И что? Каким было бы ваше решение, принц Халид? – Она злилась на них обоих, на весь мир, но предпочла выплеснуть все это на него одного. – Ты можешь радовать своих людей, ты можешь снять груз с Хусейна и удовлетворить отца, но это не решает нашей проблемы. Нет решения, Халид.

Он ненавидел все эти ограничения в его жизни. И сейчас эта ненависть достигла такой силы, что он резким движением сорвал с себя пояс с кинжалом. Обри вскрикнула.

– Обри! – Его голос снова был спокойным и ровным. – Я снял это, чтобы оружие тебя не пугало.

Она посмотрела на него – пустынный воин исчез и перед ней снова стоял человек, которого она знала.

– Халид, я просто не знала, что делать.

Как и он. Но теперь он мог слышать свое сердце, шумевшее в ушах и наполнявшее кровью вены. Любовь была недоступной для него роскошью, и тем не менее она стояла перед ним, и его пугала не столько мысль о том, что что-то могло случиться с Ааязом, но что что-то могло произойти с ней. Он хотел, чтобы его незаконная семья была здесь. Здесь, где он сможет обеспечить им защиту и безопасность. Здесь.

– Халид?

Она тяжело дышала, словно пробежала марафон. С последней встречи грудь немного увеличилась, но в остальном она не изменилась. Но ему хотелось увидеть ее целиком, хотелось снова почувствовать, что она принадлежит ему.

Ее сжигало изнутри от желания, где-то между бедрами пульсировало в такт с сердцебиением. Обри напоминала себе, что им нужно поговорить, уговаривала удержаться от прикосновений, от поцелуев. Бесполезно. Он протянул руки – и она рванулась в них с той же стремительностью, с какой была готова упасть с обруча. Весь год боли и переживаний воплотился в их поцелуе, без слов она рассказала ему обо всем. Ответов у них не было и быть не могло. Но прикосновений было достаточно. Почти.

От внимательного возлюбленного, каким он был тогда, ничего не осталось, он уступил место дикому и свирепому воину. Поцелуями он раздирал ей рот, не давая дышать, напирал с такой силой, что опрокинул на спину. Умелыми движениями он обнажил ее целиком.