Икар и Дедал вышли — а Ариадна осталась стоять, глядя в пустоту. Она сомневалась, что у нее достанет Силы запечатать лабиринт сверху, — но знала, где такую Силу взять. Однако попроси она у Диониса помощи — и он узнает, что Минотавр надежно заперт. Потребует ли он тогда, чтобы она перебралась жить на Олимп? И отпустит ли ее из Кносса Мать, зная, что Минотавр жив? Сможет ли она сама вынести переезд, жизнь в Дионисовом доме на правах... кого?

Ариадна никогда не видела, как относятся олимпийцы к Дионису, когда ее нет с ним. Она понятия не имела, насколько он отвержен, насколько пропитан неприятием самый воздух вокруг него. Так было даже с теми, кто любил его. Она твердила себе, что на Олимпе ему не нужны ни жрица, ни Уста. И возродившийся кошмар тревожил по ночам ее сны. Каково ей будет переносить появление в его постели другой? А ей самой не позволено даже касаться его! И кем будет она на Олимпе? В Ариадне было больше от Пасифаи, чем ей хотелось бы. Здесь, в Кноссе, она — фигура весьма значительная; на Олимпе же...

От закрытых незримой стеной дверей донесся глухой удар — и Ариадна с удовольствием отбросила мучительные мысли. Стражник с ошарашенным выражением лица пытался сдвинуть руками пустоту, а пустота не поддавалась — ни на волос. За стражником стояли выжившая женщина из тех, что прислуживали Минотавру, и один из слуг-мужчин, а кроме них — еще одна женщина, сущая карга видом, и двое новых мужчин.

Ариадна подошла и открыла дверь. За время до возвращения Минотавра она выяснила у старых слуг, что заставило Минотавра выломать дверь, и объяснила новым, что входит в их обязанности и что их ждет, если они не будут старательны. Всем им уже было известно условие — служба Минотавру или казнь. Девушка заметила, что двое с плохо скрытым интересом разглядывают врата, засмеялась и продолжала:

— Полагаю, никто из вас не вознамерится отправиться в храм — а эти ворота и лестница с коридором ведут только туда и никуда больше. Клея, — обратилась она к выжившей служанке, — расскажи им, что приключилось с тем, кто решил сбежать этим путем.

Женщина, которая похитила, мучила и насильно обратила в проституток множество невинных девочек и которая запросто перерезала глотки своим жертвам, когда от них уже не было пользы, побелела.

— Минотавр оторвал ему голову — и сожрал его, — прошептала она. Ее знали в преступном мире; ей поверили — и заразились от нее страхом.

Вскоре после этого в покой по лестнице возвратился Минотавр. Ариадна произнесла Веление. Свет погас; врата наглухо захлопнулись. Никто из слуг не посмотрел на них тоскующим взглядом. Новички отпрянули от огромной фигуры с разверстой пастью и убийственными клыками — но Минотавр не обратил на них никакого внимания.

— Ридна! — воскликнул он. — Где Феда?

Ариадна тихонько вздохнула. Он забыл, что совсем недавно она рассказывала ему про больную ногу Федры. Она повторила небылицу, объясняющую, почему сестра не пришла.

— Ридна скажет, почему только жрецы? Никакой про... протс... никого с дарами.

На миг Ариадна онемела. Она не знала, как объяснить ему, что он натворил. Вполне может статься, ему даже понравится рассказ о бойне, которую он учинил. Потом она сообразила, как воспользоваться правдой — хотя бы частично.

— Ты ушел из своих покоев, — сказала она. — Люди решили, ты не придешь в храм — и тоже не пошли.

Минотавр только пожал плечами, и Ариадна вспомнила, что он никогда не любил процессий дароносцев и понятия не имел о ценности приношений. Плохо, конечно, что не удалось сопоставить отсутствие шествия с его стремлением выйти — но это беда небольшая. Потом она увидела, что взгляд его остановился на открытой двери, и он ринулся туда.

— Выйти, — сказал он, шагая.

— Нет. — Ариадна поспешно подошла к нему и, взяв его руку в свои, прижала ее ладонью к пустоте. Та на ощупь казалась гладкой, но твердой, как камень. — Это такие же двери, как в храме. Никто, кроме Феды и Ридны, не сможет ни войти, ни выйти. Но видишь — ты сможешь смотреть за слугами, вон они ходят по коридору. Так интересней, чем за деревянной дверью, правда?

— Говорю с ними?

Ариадна вздохнула. В горле у нее стоял комок, и она сглотнула.

— Нет, милый, ты ведь бог, а они боятся говорить с богом.

Беседы Минотавра с проходящими мимо вряд ли придутся по нраву Миносу и Пасифае, подумала она. Любой, кто обменяется с ним хотя бы парой слов, сразу поймет, что бедное создание обделено разумом. Девушка поспешила отвлечь его предложением поесть. Она громко позвала, и к дверям с той стороны подошел стражник — он стоял у проема, но так, чтобы не попадаться на глаза. Ариадна отправила его в глубь коридора — в комнаты, где готовилась еда.