Сильхас Руин продолжил: – Тело Скабандари Кровавого Глаза было уничтожено. Против меня он будет бессилен. Душа без вместилища – вещь уязвимая. Более того, может оказаться, что сила его уже… используется.
– Кем? – едва слышно шепнул Фир.
Тисте Анди пожал плечами. – Кажется, – сказал он почти равнодушно, – твой поиск бесцелен. Ты не сумеешь обрести желаемое. Я предложу тебе вот что, Фир Сенгар: в день, в который я выступлю против Увечного Бога, твой брат окажется свободным. Как и все Тисте Эдур. Когда придет тот день – поговорим об искуплении.
Фир Сенгар уставился на Сильхаса Руина, потом бросил быстрый взгляд в сторону Серен Педак. Он глубоко вздохнул и сказал: – Твое предложение… устыдило меня. Но я не могу вообразить, чем Тисте Эдур сумеют возместить тебе такой дар освобождения.
– Об этом я позабочусь.
Серен Педак вздохнула и пошла к лошадям. – Почти утро. Нужно скакать хотя бы до полудня. Потом поспим. – Она замолчала и поглядела на Сильхаса Руина. – Ты уверен, что нас не станут преследовать?
– Уверен, аквитор.
– Нас действительно поджидали чары?
Тисте Анди не ответил.
Аквитор подогнала седло и стремена одного из коней под рост Чашки; Удинаас отыскал взглядом девочку – она присела на корточки на опушке, играя с ортеном. Животное не казалось испуганным, не пыталось вырваться из ее рук. Ночь уходила, темнота сменилась серебристым свечением тумана.
Сзади встал Тлен. Словно клочок ночи, не желающий уходить. – Эти чешуекрысы, Удинаас, пришли из мира К’чайн Че’малле. Были и большие размером, выращиваемые в пищу… но они оказались умными, даже слишком умными. Они убегали из клеток, пропадая в горах. Говорят, кое-где они еще остались…
Удинаас не скрыл насмешки: – Говорят? Ошиваешься в кабаках, Тлен?
– Ужасна цена близости! Должник, ты больше не уважаешь меня. Самая трагическая ошибка – ибо знания, которыми я…
– …навожу проклятие скуки, – закончил Удинаас, вскакивая на ноги. – Посмотри на нее, – кивнул он в сторону Чашки, – и скажи: ты веришь в невинность? Ладно, забудь. Твое мнение мне не интересно. Говоря в целом, я нет. То есть не верю. Но все же дитя… да, я заранее скорблю…
– Скорбишь о чем? – требовательно спросил Тлен.
– О невинности, дух. Ведь мы убьем ее.
Тлен молчал, что было для него нехарактерным.
Удинаас опустил взор на скрюченную тень и скривился. – Вся твоя хваленая мудрость…
Семнадцать легенд описывали войну против чешуйчатых демонов, которых овлы звали Кечра; из них шестнадцать – о битвах, жестоких схватках, после которых трупы воинов усеяли равнины и холмы Овл’дана. Это была не война – скорее долгое бегство. По крайней мере, в первые годы. Кечра пришли с запада, с земель, что впоследствии станут частью империи Летера. Тогда, бесчисленные столетия назад, это были лишь выжженные пустоши, населенные гнусом болота, просторы торфяников и ноздреватого льда. Потрепанная, оборванная банда Кечра тоже познала битвы; в некоторых вариантах легенд говорилось, что Кечра сами бежали от великой, опустошительной войны, доведшей их до отчаяния.
Перед лицом гибели овлы научились сражаться с этими тварями. Прилив был остановлен и повёрнут вспять.