Когда Фьельд сделал это открытие, он отодвинулся еще дальше в тень, чтобы не быть замеченным. Он принялся разъяснять самому себе свои наблюдения.
В высшей степени странно, что случай постоянно сталкивал его с боксерами. Потому что мужчина под фонарем обладал характерным ухом, называемым «цветная капуста», которое образуется только при часто повторяемых выступлениях в борьбе. Неужели возможно, чтоб это был?..
Фьельду не хватило времени на дальнейшие рассуждения. Человек с довольной улыбкой положил деньги в карман и пошел вдоль улицы.
Фьельд медленно последовал за ним. На углу улицы, у столба для реклам, где огромный и сверкавший плакат привлек его внимание, незнакомец остановился. Он прочел содержание афиши с видимым удовольствием и отправился дальше, высоко подняв голову.
Фьельд приблизился к столбу, бросил взгляд на плакат: мужчина не мог представиться более простым образом! То была огромнейшая фотография боксера, который должен был вечером выступать в Ипподроме. И мужчина, которого преследовал Фьельд, смотрел с восхищением и гордостью на свою собственную фотографию.
Под изображением было написано:
12. ЗЛЫЕ ПЛАНЫ
Когда Фьельд в этот вечер возвратился в гостиницу, в холле сидел Мартинес и ждал его прихода. Юный прожигатель жизни был, по-видимому, в превосходном настроении. Он расфрантился, точно для бала, поверх фрака была надета черная на белом атласе крылатка, а в руке он держал шапокляк.
— Мой дорогой доктор, — сказал он по-французски, пожимая руку норвежца с таким радушием, словно они были давними друзьями, — отец мой просил меня помочь вам, сколько будет для меня возможным. Вы новичок в нашей стране. Благодаря нашим широким связям, наша фирма может оказаться вам весьма полезной. Вы имеете рекомендацию к профессору Сен-Клэру, который был нам очень близок. Вы можете располагать моим отцом и мной, как вам будет угодно.
Фьельд поблагодарил.
Льстивое обращение молодого человека не пришлось ему по вкусу. И он почуял, что дон Мануэль был послан к нему не только, чтобы служить проводником в чужом городе, но также и для того, чтобы состоять при нем в качестве шпиона. Пока что это было очень кстати для Фьельда.
— Я думаю, — продолжал дон Мануэль, — что мы сегодня вечером пересмотрим удовольствия Лимы. Конечно, наша столица — не великий центр. Это не Париж и не Лондон. Но все же у нас есть опера, десяток театров, несколько отличных дансингов и даже Ипподром. Каждая страна, каждый город имеют свои особые соблазны. Отец мой думал, что, быть может, вы сегодня вечером пожертвуете своим временем для наших скромных удовольствий; а завтра мы пособим вам делом и словом в отношении вашего путешествия в Кордильеры.
— Это очень любезно с вашей стороны и со стороны вашего отца, отвечал Фьельд. — Я слышал, что имя конторы адвоката Мартинеса пользуется самою лучшею славою в этой стране. И я считаю за счастье, что нахожусь под защитою вашей фирмы. Согласны ли вы обождать, пока я переоденусь, или же мы условимся о месте нашей позднейшей встречи?
— Я охотно подожду, — сказал дон Мануэль. — Я пойду в читальный зал и посмотрю последние газеты. Торопиться некуда.
Фьельд поспешил в свою комнату, а юный Мартинес направился в читальную комнату. Но, по-видимому, последние газетные новости не особенно интересовали его, так как перед дверью он вдруг остановился и осторожно осмотрелся вокруг себя. И, убедившись, что никто не наблюдал за ним, он повернулся к маленькой двери в частную контору директора и вошел в нее, не постучав.
С первого взгляда было совершенно ясно, что оба джентльмена были добрыми друзьями и не нуждались в церемониях в обращении друг с другом. Казалось, напротив, что дона Мануэля здесь ждали. Бутылка виски и к ней содовая стояли на угловом столике, у которого и поместились оба молодых человека. Сияющая жизнерадостность Мартинеса-младшего уступила теперь место злобному раздражению, которое казалось на этот раз совершенно неподдельным. Он налил себе большой стакан виски и опустошил его замечательно скоро.
— Как она была красива! — вздохнул директор восторженно.
— Кто? — спросил Мануэль едко.