Вскоре Данька вернулся, таща в руках знакомые вещи. Он всучил мне бушлат, валенки и кивнул:

– Одевайся.

Данила изумленно наблюдал за нами, но, к счастью, по-прежнему молчал.

– Извини, для тебя не нашлось подходящего, – обернулся к нему Данька. – Вот, возьми… – он потянул с плеч свою старенькую поношенную куртку.

Данила словно очнулся.

– Ты что, не стоит, – остановил его он. – Я так…

– Давай без «так», – настаивал Данька. – Тебе уже досталось, не стоит еще и на улицу без теплой одежды выходить…

Я напряглась: назревал нешуточный конфликт и, самое обидное, на пустом месте. Что же делать? Вдруг меня осенило.

– Дан, забирай китель, – предложила я. – Я тут получше одежду нашла.

Не дожидаясь ответа, я расстегнула пуговицы и вернула его законному владельцу, а сама уже привычно натянула бушлат.

Данила с ошарашенным видом оделся, не сводя с меня взгляда. Если он сейчас начнет комментировать мой наряд, не знаю, что я с ним сделаю… Но, похоже, он почувствовал это и благоразумно промолчал.

Я влезла в валенки и прижала к груди туфли:

– Ну как, идем?

Парни отмерли и кивнули. Мы вышли на улицу, где по-прежнему завывал ветер и мела метель, быстрым шагом пересекли двор. Уже показалась знакомая дверь флигеля, за которой спасительное тепло и безопасность… Но войти внутрь мы не успели.

Данька торопливо шагал по улице. Его пригласили к семи, а он уже опаздывал. И так времени на гости совсем мало – к десяти надо заступать на ночное дежурство. Да еще, как назло, сегодня попросили подменить второго сторожа, и под его присмотром сразу два здания. Такие ночи он не любил: бесконечные обходы и никакого покоя. Даже учебник почитать некогда, а ведь экзамены в разгаре! Не говоря уже о том, чтобы поспать…

Он свернул в подворотню – до Лизиного дома оставалось всего ничего. Там было пусто, и он прибавил шаг, торопясь поскорее миновать опасное место. Но не успел…

Когда ему преградили путь, Данька почти не удивился. Все дни, миновавшие после встречи с Севкой, он подсознательно ожидал этого. Сегодня его одолевало особенно плохое предчувствие, но он старательно не обращал на него внимания, уговаривая себя: это просто от волнения перед экзаменами и постоянной усталости. Как оказалось, зря.

– Ну что, Ломов, – проговорил Севка, останавливаясь напротив него. – Сделал то, о чем тебя просили?

Данька помотал головой.

– Нет там ничего, – устало сказал он. – Вы ошибаетесь. И тот, кто вас послал, тоже.