Глава 20

Чрэнсис Мадсен Хейд, сидя в спальне, слушал кассету Бадди Холли и беседовал с Отцом. Точнее, говорил только Хейд, Отец говорить не мог, Отец теперь всегда лишь улыбался, потому что избавился от боли. От своей личной, персональной боли.

Отец всегда улыбался, потому что две трети головы, все что выше нижней губы, у него отсутствовало. Все это растворилось в его Сыне. Вот мое тело, и отдаю его тебе.

— Я чуть не попался, Отец, но все обошлось, — признался Хейд, — Пришлось ШЕ-ВЕ-ЛИТЬ-СЯ, шевелиться. Шевелись, не то проиграешь. Или делай, или слезай с толчка, как ты говорил мне, когда учил играть в покер, помнишь?

Он засмеялся, вспомнив первое очищение, сопровождавшееся опорожнением кишечника. Или делай, или слезай с толчка. Он хихикал от удовольствия, голова приятно кружилась; он сидел здесь в спальне с тем, кого любил. Припомнилось, как выходил из него тот, первый, как… как техасская нефть. Ну что ж, понятно, первый раз он и есть первый.

Из газет он узнал, что те двое первых, которых он не смог переварить, были жуликами. А Отцу жулики не нужны. Да, он совершил ряд ошибок, но он ведь только учится. Даже Иисус делал ошибки.

— Но зато на этот раз я могу плясать от радости, Отец.

Хейд с улыбкой взглянул на распятия, висевшие на стене, изящно украшенные символы любви Сына к своему Отцу. Кресты, на которые когда-то ложилась тень от лохматой головы этого Отца.

— Да, именно плясать. Первая и последняя пляска святого Витта. Потому что этот случай оказался удачным…

Он вновь вспомнил телевизор в баре «Месси» на углу Деймен и Аугусто-бульвар, 20 января 1981 года. Для всех остальных жителей города и страны он стал днем освобождения американских заложников в Иране. Для Хейда — днем, когда Джеффри Ди Муси признался, что по его вине случился пожар, унесший множество жизней однокашников Фрэнсиса.

Теперь уже он почти позабыл вонь гари того пожара. Но вот тухлый запах останков дяди Винса, Отца, переполнял его ноздри. Интересно, подумал он, когда же его немногочисленные соседи по дому начнут жаловаться на запах, и начнут ли вообще?

— Да, этот случай оказался удачным, — повторил он тихо.

Винс Дженсен наверняка подмигнул бы ему в знак одобрения.

Если бы у него остались глаза.