— А дальше? — на худом лице мечника выступили желваки, — Подыхать? Или ждать, пока эта зараза свалит и нас?

— Кстати, — вновь вмешался лейтенант, — Пацан всё время прячет рожу. Странно.

— Дитя моё, — отец Вильгельм присел около ворот, — Будь так любезен, покажи своё лицо.

— Оставьте его! — мужчина поднял меч и стал перед ребёнком, — Он просто напуган!

— Пусть откроет рожу или я прикажу стрелять, — в голосе лейтенанта слышалась лишь бесконечная усталость, — Живо, солдат!

— Нет! — теперь явно проступил испуг, — нет…

За спиной мужчины мальчик медленно поднял руку и отбросил капюшон. Солдаты тотчас попятились от ворот. Кто-то перекрестился. Лейтенант кивнул, точно убедился в своих подозрениях, а после достал из кармана деревянную флягу. Отец Вильгельм ощутил холодок ужаса и поднялся, отступив на пару шагов.

Сообразив, что происходит нечто неладное, мужчина обернулся. С его губ слетело короткое проклятие.

— Джек! — едва не простонал он, — Зачем ты это сделал?

Красные пятна на бледной коже и чёрные круги вокруг глаз. Вполне очевидные признаки проклятия, поразившего округу. Из опасения проникновения заразы внутрь, аббатство наглухо закрыло ворота, а сам аббат, под предлогом получения благословения свыше, удрал прочь.

— Это — обычная чесотка! — яростно выдохнул мужчина, — Это — не то, что вы думаете!

— Пусть покажет язык, — мальчик открыл рот и отец Вильгельм тяжело вздохнул, — Сын мой, я вынужден просить вас обоих отойти от ворот. Мы передадим вам продукты, но ни о каком приюте и речи быть не может. Я стану молиться о спасении…

— Засунь свою молитву, знаешь куда? — мужчина истерично рассмеялся, — И жратву вашу — туда же. Горите все в аду! Будьте вы прокляты…

Он набросил капюшон на голову мальчика и оба медленно побрели прочь. Кто-то, из солдат облегчённо выдохнул. Лейтенант закрыл крышку на фляге и похлопал отца Вильгельма по плечу.

— Правильный выбор, отче, — ризничий кивнул, не ощущая абсолютной уверенности в сказанном, — Сами знаете, как быстро убивает эта зараза.

— На вашем месте, сын мой, я бы перестал употреблять виски в таких количествах, — отрезал отец Вильгельм, — Вы можете утратить контроль над вашими людьми.

По пути обратно ризничий заглянул к отцу Леониду. Тот увлечённо препарировал большую чёрную крысу, однако согласился прервать своё исследование, чтобы побеседовать с братом. Особенно на тему, которой интересовался.

— Три дня, — он пожал плечами и сел на лавку, привалившись спиной к каменной стене, — От силы — четыре. Серый язык, говоришь? Нет, парень — не жилец. Я осматривал мирян на этой стадии. Через сутки язык почернеет, а в паху и под мышками откроются гнойники. Потом — горячка и смерть.

— Ты, помнится, отрицал, что это — гнев Божий? — устало поинтересовался отец Вильгельм, — За что едва не получил отлучение.

— Не совсем так, — по круглой физиономии отца Леонида словно прошла тень, — Просто я утверждал, что мор, это — мириады крошечных демонов, невидимых человеческому глазу. Они проникают внутрь и пожирают тело, превращая внутренности в гниль. Именно поэтому умерший выглядит так, словно давно разложился. Кроме этого, порождения нечистого размножаются в теле покойника, словно трупные черви из-за чего опустевший сосуд распространяет заразу гораздо сильнее, чем живой человек, — он помолчал, поглаживая подбородок, — Но отлучить меня хотели вовсе не за это. Я имел неосторожность написать сочинение о том, что Церковь и её представители склонны видеть Божественные знаки там, где их нет.