Когда сеанс Ивановой закончился, она вышла из приёмной и сразу наткнулась на Мадаева. Увидев его, она смутилась. Она была немного бледна и как будто расстроена, а, может, уже сильно устала от всех этих сеансов и копания в себе. «Похоже, после нашей беседы она продолжала говорить со Зверевым о своей подруге…», – подумал Костя, ощутив небольшой укор совести: ведь это он в последние дни заставлял её снова и снова окунаться в воспоминания, которые, быть может, её сознание специально отодвинуло вглубь, спрятало, потому что они причиняли ей боль.

– Вы что-то забыли? – спросила она, покраснев. Было очевидно, что она считает себя в чём-то виноватой, например, в том, что что-то сразу не вспомнила и ему пришлось вернуться.

– Нет, что вы! – поспешил он успокоить, заметив её смущение. – Просто я подумал: вы столько раз мне уже помогали, столько информации дали, тратя своё личное время, хотя могли бы этого не делать, а я даже ни разу не предложил подвезти вас домой.

– Ох, подвезти?.. – она смутилась ещё больше, но тут же ласково улыбнулась. – Я была бы благодарна. Чувствую себя такой… уставшей…

– И?.. Вы хотели сказать что-то ещё? – заметил он, что она замялась.

– Нет, я просто… Просто хотела сказать: «опустошённой», но это так… нелепо, наверное. Я ведь ничего не делала, чтобы так устать.

– Даже не думайте об этом! Пытаться разобраться в себе – это тяжёлый труд, а уж опускаться в такие воспоминания, которые ещё и приносят боль… – он осёкся, решив, что лучше лишний раз не напоминать о Зосимовой, хотя сам он только о ней всё время и говорил. Он торопливо протянул руку, галантно пропуская Валентину на улицу и мысленно укоряя себя за сказанные слова.

– Вот сюда! – указал он в сторону своей машины, и они молча пошли к ней.

Продолжали молчать они и дальше, когда уже сели в неё и двинулись в путь.

«Понять, кто я… – задумался Костя, вспоминая прошедший эпизод в кабинете Зверева и почти забыв о присутствии рядом настоящей Ивановой. – Что может быть хуже и ненадёжней, чем плутать в закоулках чужой души, которая и сама не понимает, кто она есть…».

– Константин Михайлович, спасибо, что решили меня подвезти! Я ведь понимаю: вы, наверняка, тоже очень устали – целый рабочий день… – услышал он немного виноватый голос Валентины и натянуто улыбнулся.

– Да, работы так много, что я иногда и во сне уже думаю, думаю…

– А разве это не опасно? Ехать за рулём в таком уставшем состоянии? – робко улыбнулась она в ответ.

– Ну, знаете, некоторые действия делаются уже на автомате – делаешь и не замечаешь сам процесс. Потом оказываешься в другом месте, например, дома, и понимаешь, что сам себя уже успел привезти на машине, а как это произошло?.. – он хотел было засмеяться, но, бросив на неё взгляд, понял, что Валентина после его слов сразу же немного осунулась.

«Вот это я сказал!.. – тут же спохватился он. – Она же боится, что не помнит того, что делает или говорит…».

– Но это ничего! – быстро добавил он вслух. – Стоит лишь дождаться выходных и выспаться – и всё будет как обычно!

– Да, – задумчиво ответила она, глядя в окно немного отрешённым взором. – А я в последнее время так плохо сплю… Тоже всё думаю, думаю… Пытаюсь понять, почему всё так происходит и кто же я… Собираюсь даже Машу на время к отцу отправить.

– Вам это не нравится? – заметил он мелькнувшую на её лице тень.

– Да, не очень. Но, каким бы он ни был для меня, он любит её. А разве кто-нибудь может заменить ребёнку родного любящего отца? Да и мне сейчас, наверное, стоит побыть одной… чтобы она не видела… – Валентина замолчала, но потом нашлась, – чтобы она не заметила, что я так устала.

Костя понимающе кивнул и, остановив машину на парковке у дома, недалеко от подъезда, поднял ручник.