С Кириллом мы больше не виделись с тех пор, как я убежала от него, когда мы в последний раз сидели на балконе. Кир, как и собирался, покинул город, чтобы отправиться и поддержать Катю, которая вынуждена была проводить свое лето в очередной больнице. Временами я вспоминала ее, и лишний раз убеждалась, что пошла верной дорогой.
Примерно месяц спустя после того вечера, я увидела грузчиков, одетых в серые рабочие комбинезоны. Они выносили чью-то мебель и загружали ее в кузов «ГАЗели». От местных бабулек, с которыми я не забывала неизменно здороваться и справляться о житье-здоровье, узнала, что это Кирилл продал квартиру. В сердце поселилась непонятная грусть и чувство потери, а я мысленно поставила точку в этой истории, уверяя себя, что больше никогда со своим кумиром не пересекусь так, чтобы остаться наедине и снова словить тот вайб.
– А куда подастся, нам не сказал, – заключила та пенсионерка, что была словоохотливее своей приятельницы. – Хороший он мальчик, и жена у него хорошая, вежливая всегда…
– Надо же, какое горе, – подхватила вторая старушка. – Такие молодые и такая беда. Когда старики болеют, хоть не так страшно…
Глава 19
С тех пор о Кирилле никто из нас ничего не слышал. В соцсетях он не появлялся, на звонки и сообщения отвечал редко и односложно. Все мы понимали, что рано или поздно он вернется в город, но уверенности ни в чем ни у кого не было. Тем более после того, как нас громом поразила новость: Катя умерла в больнице, прямо во время реабилитации. Бессильна оказалась химиотерапия, и поддержка самых близких не помогла. Деньги, связи и знакомства – тоже вошли в разряд бесполезных понятий. До самого конца помогала лишь надежда, но и она ушла вместе с девушкой, что когда-то вольно или невольно вернула меня к жизни. За это я буду благодарна ей вечно.
Второй учебный день проходит спокойно. Очередные три пары – и я бегу на смену в кафе. На ходу звоню бабушке, рассказываю, как день прошел, интересуюсь ее делами. Ба говорит, что выдрала все огурцы из теплицы, закатала двадцать банок консервации и потушила кабачок. Приглашает в гости на обед, и я шутливо обещаю явиться вместо работы. Мы прощаемся до завтра как раз в тот момент, как я переступаю порог кафе. Галя, наш новый администратор, кивает приветственно. Соня уволилась по неизвестным причинам, и этот факт до сих пор меня радует. Все-таки работать с человеком, который уже один раз предал, тяжело. Не чувствуешь надежного тыла, поэтому Гале я только рада. Она постоянно жалуется на свекровь и рассказывает что-нибудь про детей, которые уже ходят в школу. Ее муж работает дальнобойщиком, и мне кажется, что Гале не хватает общения, поэтому она всегда не прочь поболтать со мной. Делить нам с ней нечего, оттого нам так комфортно на смене.
– Как жизнь молодая? – интересуется она в подсобке.
– Скука смертная, – жму я плечами. – Утром учеба, вечером работа, ничего интересного.
– Учеба – самое лучшее время, – фыркает Галя. – Сплошное веселье и никаких забот. Не понимаешь ты еще своего счастья.
– Кажется, у тебя была какая-то другая учеба, – прыскаю я, потому что в своей ничего особо веселого не вижу.
– Ничего, еще освоишься в университете. Ты ж только туда перешла, друзей завести не успела. Поактивней будь, и люди к тебе потянутся. Ну все иди, вон гости уже пришли и за столик сели.
Я работаю практически до полуночи. Последних клиентов – припозднившуюся компанию из двух дам и кавалера годов пятидесяти Галя обещает взять на себя.
– Давай-давай, – выпроваживает она меня. – Тебе на учебу еще завтра со сранья вставать.
– Слушай, что начальство говорит, – поддерживает ее Лешка, явившийся, меня забрать.
Он держит слово и каждую мою вечернюю смену приходит, чтобы присмотреть и проводить до дома. Галя смеется, что скоро должна уже будет начать ему приплачивать за охрану, бесплатно кормит его салатиками и носит сок.
Я так устала и набегалась за день, что только рада проехать два квартала до дома на машине. Мы еще недолго сидим на лавочке возле подъезда, болтаем и хохочем. После Дым провожает меня до двери, целует по-взрослому, чмокает в нос напоследок и отпускает. Я никогда не прощаюсь первой, считаю, что при всех своих косяках должна быть с Лехой столько, сколько ему хочется. Наверное, мне стоило бы обратиться к психологу или пройти какие-нибудь курсы в интернете, но я не готова встретиться лицом к лицу с тем, что так старательно упаковала и задвинула на самую дальнюю полку подсознания. Я спокойно плыву, поддаваясь течению, но только потому что совершенно не понимаю, куда бы мне самой хотелось приплыть.
Третий день в универе сшибает с ног. Я оказываюсь совершенно не готовой к тому, что припасла для меня насмешница-судьба. Первая пара проходит спокойно. Мы с Лизой сидим за третьей партой и записываем в тетради основные исторические даты. Я стараюсь незаметно зевать и вполуха слушаю Лизкины комментарии. Как я поняла, девчонки в группе разбились на пары, каждая нашла себе лучшую подружку, а толстушке Лизе таковой не досталось. Потому и поспешила она ухватиться за меня, пока я с кем-нибудь другим не подружилась. Я же, следуя собственной логике, просто шла у нее на поводу, да и общаться хоть с кем-то все же веселее, чем быть отшельницей.
– Ох, наконец-то! Сейчас у нас такое занятие будет, зашатаешься! – пищит от восторга Лиза, стискивая пухлые ладошки возле груди. – У нас такой препод по информатике, просто милашка! Я только ради него на второй курс и перешла, не стала отчисляться!
– Ты же говорила, что хочешь стать программистом? – тяну я с сомнением.