Я им втолковывал: «Да он бы на самом деле и тридцать хапнул, но мы должны ему дать пятнадцать. Это же как гребаную машину покупать. Торговцу не дают ту цену, которую он запросил». Так что я все время старался заполучить для нас сделку повыгоднее, чтобы нас не грабили. Но в итоге это стало невозможно, было три голоса против одного. Я бился как рыба об лед – а я ведь просто пытался, как считал, спасти положение. А с точки зрения Клайна, это выглядело, будто я хочу все испортить.
Он меня называл Неподатливой девой. Я отвечал: «Иди на хрен, я просто не хочу быть с тобой, вот и всё». Он такой: «Ну вы знаете, вдруг он согласится, чего бы и нет… может, да, может, нет, в итоге выходит может быть». Так он про меня говорил. Я все время старался подстраховаться и не связываться с этим парнем. Я знал, что что-то здесь не так. Тем не менее, чтобы ответить на твой вопрос…
В итоге заговорили о двадцати процентах с любой заключенной им новой сделки, и мне пришлось на это согласиться. Никто не хотел нормальных условий, все хотели говенных. Было по-настоящему сложно. Так что мне ничего не оставалось, кроме как бойкотировать Apple. Я просто подумал, что не соглашусь. Я каждый день приходил и говорил: «Слушайте, у нас есть проблема…» – «Да отвали». – «Нет, ну смотрите, этот парень торговал подержанными автомобилями». И даже судья в конце сказал что-то вроде этого – это было втиралово торговца подержанными машинами.
Вот так я себя чувствовал. Так что я объявил бойкот Apple. Это значило, что я туда не езжу и что это они должны меня искать, когда требуется принять решение. Ситуация была очень напряженной.
То, что Пол отстранился от битлов, имело удачный побочный эффект: он на всю жизнь подружился с одним музыкантом, своевременное вмешательство которого помогло ему тогда выпустить пар:
Стив Миллер. Очень его люблю, он отличный гитарист и певец. Мы познакомились, когда у нас накрылась сессия из-за ссоры по поводу Аллена Клайна. Ребята приехали в полном составе [в студию «Олимпик», 9 мая 1969 г.], а я не соглашался подписывать какую-то бумажку. Они хотели, чтобы я себя с потрохами продал. А я решил: «Нет, кажется, это плохая идея, лучше я понедельника подожду». Они на меня разозлились, потому что я не хотел это подписывать в пятницу вечером. Они уехали, а сессия была забронирована. Стив просунул голову в дверной проем и спросил: «Студия свободна?» Я ответил: «Получается, да. Сыграем что-нибудь, приятель?» – «Отлично!» Мне хотелось побарабанить; чтобы было много брейков, как следует
На вышедшей в итоге пластинке Миллера Маккартни обозначен как Пол Рамон – этот эксцентричный псевдоним он недолгое время использовал в 1960 г.
Я не хотел, чтобы мы потеряли то, что заработали, – битловское состояние. Я не хотел, чтобы
Так что, отвечая на твой вопрос: я не участвовал в этом в связи со своим бойкотом, и кроме того, моего мнения не спросили. Знаешь: «Ты согласен? Тебе это нравится? Эта аранжировка пойдет?» Раньше, если кто-то из нас собирался добавить к песне струнные, то мне проигрывали аранжировку. «Что ты об этом думаешь?» И я говорил «здорово», или «не здорово», или «переделать». Как вообще-то делается, когда записываешь пластинку.
Ретушь, наведенная Филом Спектором, – вероятно, наименьший из недостатков
Мы связались с Майклом Линдсей-Хоггом, который снимал для нас один клип. Он точно снял Hey Jude и Revolution. У меня всегда проблемы с хронологией, не помню, что было раньше. [Он также снял Paperback Writer и Rain.] Майкла я знал лично, он был одним из моих приятелей, интересный чел. Я сказал, что мы хотим сделать фильм, и он спросил: «А о чем он будет?» Мы думали о том, чтобы сесть на корабль, на океанский лайнер, придумать сюжет на этой основе, играть в бальном зале. Типа как в фильме «Последний вальс»[24]. Просто играть, что-то придумать. Нам всегда нравилось выражение «синема верите»[25], поэтому мы и сотрудничали с братьями Мейзлз. [Документалисты Альберт и Дэвид Мейзлз освещали первое американское турне «Битлз».] Это было такое клевое выраженьице, которое в то время употребляли. Богемное.
Ха! Думаю, о чем мы только не задумывались. Так оно все и делается. Ты спрашивал, как происходят такие вещи. Каждый выдает идеи. Мы вполне могли задуматься о парламенте, но, вероятно, мы еще и Луну выдвигали в порядке предложения. Нет, серьезно. Почему бы и нет, это же просто предложение.
Некоторые идеи кажутся нелепыми, а потом кто-нибудь говорит: «Я знаю одного парня из здания парламента, и представьте себе, там будет концерт». Вот так подкидываешь идеи… Поскольку мы личности творческие, мы все время хватали через край. Если у тебя крезовые идеи, то всерьез тебя уже не воспринимают: «Может, нам просто сжечь это здание?» – «Ну, вообще-то страховая компания…» Наверное, тут мы правда зашли слишком далеко.
Так что, вероятно, мы действительно думали о здании парламента. Мы точно думали об океанском лайнере, и еще у нас было с полдюжины сумасшедших идей, но в итоге мы никуда не отправились. В итоге мы вылезли на крышу Apple. Кстати, там все тоже началось с дурацкой идеи: «А пошли на крышу!»
Нет. Если и было что-то, что ощущалось как последний раз, так это когда мы приехали в офис EMI на Манчестер-сквер и сделали это фото [повторяющее обложку
Концерту на крыше здания Apple 30 января 1969 г. предшествовали несколько недель съемок в Твикенгемской киностудии:
Мы оставили эти дурацкие задумки, и он [Линдсей-Хогг] предложил: «Почему бы вам просто не поехать в Твикенгем, в большую студию?» Идея была в том, чтобы заснять репетиции и чтобы зрители видели, как рождаются песни, а затем в конце был бы заключительный, красиво снятый концерт. «В конце ребята споют специально для вас».
Во время съемок их взаимоотношения как музыкантов сделались еще более напряженными. Был момент, когда проект оставил Джордж Харрисон. Как вспоминает Пол, это была не первая их ссора в студии: