Самая главная концептуальная затея Роберта для меня как сцена из фильма. Было лето в Сент-Джонз-Вуд, жара держалась долго. Мы все сидели в саду позади дома, среди маргариток, – кто с гитарой, кто с чем, и он не хотел нам мешать. Когда мы вернулись в дом, он уже ушел. Но вот мы зашли через заднюю дверь и увидели, что он оставил на столе картину. Картину Магритта с яблоком. Она нас и вдохновила на эмблему Apple.
И через всю картину шла надпись: «Au revoir». Он знал, что я мечтал об этой чудесной картине [
У меня это был длинный период, я бороду отрастил и все такое. Я всегда мечтаю когда-нибудь к этому вернуться. В смысле не к бороде! Хотя, может, и к бороде тоже. Взять отпуск.
Я ходил на концерты, на Штокхаузена, например. Это я привнес все это в «Битлз». Я их заставлял слушать: «Зацените вот это, чуваки!» Я ходил к этому парню, Лучано Берио, который сейчас пишет электронную классическую музыку. «Пеппер» вырос из этого. Я не пытаюсь сказать, что это все было благодаря мне, но кажется, Джон позднее ударился в авангардизм, потому что дорвался до того, что видел вокруг меня. В своем предместье он на это не осмеливался, потому что резонанс был нехилый. Оставалось только ходить ко мне в гости и наслаждаться чем перепадет.
Это все моя атмосфера, по правде говоря. Однажды я сказал Джону – я рассказывал о Штокхаузене, Берио, Кейдже и прочих продвинутых композиторах – мол, надо записать альбом под названием «Маккартни заходит слишком далеко». Он ответил: «Отличная идея, чувак, запиши». Конечно, такой пластинки я так никогда и не выпустил.
Так что Магриттом я увлекся рано. Что мне нравилось, так это то, что он, по всей видимости, был совершенно нормальным парнем. Все происходило вот здесь [
Я ездил в Париж с Робертом Фрейзером. Он был гей. Многие друзья меня дразнили: «Эй! Ты часом не того?» – «Отвалите, парни. У меня с ориентацией все стабильно». Но они такие: «Ты чего, как ты с ним поедешь в Париж? Вы что, в одной гостинице будете жить?» Однако все прошло отлично, мы навестили его друга, владельца галереи, Александра Иоласа.
После ужина он говорит: «Не желаете посмотреть на Магритта?» Представь: в галерее только он и мы с Робертом, и он листает каталог с миллионом картин Магритта. «Я у вас куплю штук сто!» Но это, конечно, невозможно. Так что я отобрал три работы, где-то по триста фунтов каждая, это смехотворная цена по сравнению с нынешней. Но покупать произведения искусства – это было что-то!
Вкусы, информированность и влиятельное положение Пола сделали из него великолепного закулисного посредника. Одним из его вкладов в зарождающуюся рок-культуру стало то, что он устроил появление тогда малоизвестного Джими Хендрикса на Монтерейском поп-фестивале[19]. Это выступление стало решающим в карьере американского музыканта:
Джон Филлипс, он же Папа Джон из «Мамаз и папаз», пришел ко мне в гости и сказал: «Мы устраиваем фестиваль». Он жил в Лондоне, так что им было просто со мной связаться. Я их всех пригласил к себе. «Мы устраиваем фестиваль в Монтерее. Вы не могли бы там сыграть, ребята – в смысле, “Битлз?”» Я ответил, что вряд ли. Я у всех спрошу, но мы сейчас пишемся. Я думаю, мы работали над «Пеппером». Кроме того, мы завязали с турне. Так что я сказал: «Мы сами не можем, но я знаю, кто мог бы…»
Выпущенный в июне 1967 г.
За «Сержантом Пеппером» стояла идея: нас достало быть «Битлз». На всем, что мы делали, стоял ярлык «Битлз». Мы попали в ловушку: «Какие песни пишет Джон? Что сочиняет Джордж? Пол у нас пишет баллады». Это было так, блин, предсказуемо. Я предложил: «А давайте вообще пересмотрим наш подход?» Меня вдохновили богемные приятели и их бабахнутые идеи. «Давайте вообразим, что мы другая группа?» То есть выдумаем для нее название, придумаем наши альтер эго и сделаем целый альбом с точки зрения этой группы.
Так что когда приходилось принимать решение, мы фантазировали: «А что будет делать Джон? В смысле, что бы делал Джон из “Сержанта Пеппера”?» И это позволяло нам… задуматься о том, чего хочет наша продвинутая сторона. А не пихать на пластинку то, о чем мечтали в отделе маркетинга.
Таким образом можно было обойти ограничения, которые навязывала звукозаписывающая компания. «Хочу, чтобы была фотография Марлона Брандо!» И вот она на обложке. Я попросил каждого написать список из десяти любимых героев. Джон, как обычно, соригинальничал: включил туда Гитлера и Иисуса. Это не прошло. Особенно Гитлер. Смысл был не в том, что это
Дальше было весело. Потому что в такой группе рано или поздно непременно дойдешь до Билли Лидделла, старого футболиста. [На самом деле это был Альберт Стаббинз, тоже ливерпульский игрок.] Дикси Дина [из местной соперничающей ливерпульской команды «Эвертон»]. А Джордж предложил Шри Бабаджи, потому что он был люто в теме; замечательная мысль, ведь Бабаджи – один из главных индийских гуру, и он все время реинкарнируется. Отлично! Берем изображение Бабаджи, и он тоже попадает на обложку…
Затем я боролся с EMI, и нам пришлось писать письма Марлону Брандо и всем остальным. Я говорю: «Надо просто отправить вежливое письмо с просьбой». Они мне: «На нас в суд подадут!» – «Ничего не подадут, – говорю, – просто напишите им». Я сказал сэру Джозефу Локвуду [главе EMI]: «Ну Джо, давай. – Мы с ним были в хороших отношениях. – Все будет в порядке». Так что они написали письма, и все отвечали: «Да, я не против, поставьте меня на обложку пластинки “Битлз”, будет круто!» Кроме одного из «ребят из Бауэри»[20] [Лео Горси], который отказался, потому что хотел вознаграждения. Так что мы решили – ну его нахрен, и забили на него. Один из них попал на обложку [Хантц Холл], другой нет.
A Day in the Life – это в основном песня Джона. Я написал текст вместе с ним, и мы вместе развили песню, и когда дошло до этой мощной оркестровой части, нам хотелось, чтобы что-то произошло. Потому что слова были такие: «Я хочу тебя возбудить…». Мы почти переглядывались, когда писали эти слова: «А так можно? Ну да. Сержант Пеппер же. Хи-хи! Это же больше не мы, переложим вину на него».
То, что мы принимали более смелые решения, чем обычно, позволило нам почувствовать творческую свободу. Костюмы, вся эта задумка с альтер эго… Я предложил сходить в «Берманз и Натанз», это были крупные специалисты по театральным костюмам. Когда мы участвовали в шоу, режиссер часто говорил: «Встречаемся в “Берманз”». Мы туда пошли, и я видел там одного из парней, снимавшихся в «Машинах отдела Z»[21].
[Характерно, что Пол, пребывавший на тот момент в зените мировой славы, воспринял актера из телесериала о работе полиции как звезду.]
Там можно было отрыть сюртук в стиле семнадцатого века и сказать: «Подходит, но поскольку это “Сержант Пеппер”, сделайте такой же, но ярко-бирюзовый».