Тело ужасно ныло, тошнило. Я с трудом держался, чтобы не завыть от дикой боли, и их проклятая перебранка лишь подливала масла в огонь. Как бабки базарные, что б их… башка трещит от всего этого балагана…
— Эй… — протянул я. — Пожалуйста, хватит… — поморщился, слова давались мне с трудом.
— Больно, да? — осклабился здоровяк. — А ты как хотел, увалень? Жизнь — боль.
— Вам нужно отдохнуть, молодой человек, — по-доброму проговорил доктор, тоном мамочки, пытающейся успокоить малыша, — боль пройдет…
— А толку-то? — отлипнув от фляги, хрюкнул азиат. — Ну исцелится он, эскулап, а потом придет какой-нибудь Наставник или группа Учителей, и все — ни вашего сокровища, ни всех вас. Сечешь? Есть, конечно, у вас кольца-усиления… Но сам понимаешь, эскулап, подобные артефакты — это тебе не заварной рамен — каждый день на скорую руку их не попользуешь. Тельце не выдержит.
Старый целитель ожег взглядом громилу, но ничего не ответил. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь звуками «глык-глык» с которыми азиат хлебал из фляжки.
Сквозь гул в моей голове медленно зарождались мысли, постепенно возвращалась возможность соображать. Правда пока она вылилась лишь в один повторяющийся вопрос: «Что здесь делает этот чудила?»
— Гоблин, — обратился я к до сих пор молчавшему Евгению Сергеевичу, — скажи, кто твой гость? — кивком головы указал на азиата. Этот жест дался мне очередным приступом головной боли, но я не подал виду.
— Хм, хороший вопрос, — хмыкнул Оглоблин. — Эй, гость, — повернулся он к здоровяку, — не хочешь представиться парню? Все-таки после того, что ты с ним сотворил ночью, можно хотя бы и имя назвать.
Я на секунду поморщился, но быстро вернул лицу напускную невозмутимость. Еще не хватало, чтобы эта троица заметила, что плохая шутка меня задела.
Но они заметили, по крайней мере, двое. Гоблин усмехнулся, а азиат расплылся в улыбке:
— Действительно, где ж мои манеры, — не сводя с меня глаз, оскалился он. — Хотя ты не прав, — это уже Гоблину, — твой увалень не особо впечатлил. Считай, я впустую потратил ночь. Обычно я у таких бревен даже номерок не беру. Но сегодня, так уж и быть, сделаю исключение, — снова повернулся ко мне. — Увалень, меня зовут Такэдзо. Приятно познакомиться.
Гоблин тяжело вздохнул и обреченно покачал головой:
— На самом деле, — подал голос владелец базы, — у твоего ночного гостя много имен. Он более известен…
— Не важно, — перебил азиат. — Я назвал свое самое первое имя, и этого достаточно. Не затем я сюда прибыл, чтобы дифирамбы слушать, зеленый.
Евгений Сергеевич никак не отреагировал на такое странное обращение.
— В общем, — вместо этого проговорил Гоблин, посмотрев на меня, — Он твой предполагаемый учитель фехтования. Но, станет ли он действительно твоим учителем, решать только тебе.
— Не только, — обиженно пробубнил Такэдзо. — Я могу и сам отказаться. И это «раз», зеленый. Два — не учитель, а наставник.
Все трое, даже замерший у моей кровати целитель, с любопытством смотрели на меня, ожидая ответа. Ну а я что? Я ничего — сверился с чуйкой и спросил, глядя на японца:
— Ты правда вампир?