– Угу… – даже односложно ответить Тобиасу было лень.

– Этого быть не может! Святоша и Вольф под палубой в четвертом отсеке!

– Этого быть не может… – словно эхо, повторил Тобиас.

Хлопнув у него перед носом дверью, Гай бросился по трапу обратно в трюм. В шестом ничего не изменилось. Та же изумительная чистота. В пятом тоже. Перемены произошли в четвертом. Ни Вольфа, ни Святоши в нем не было. Гай подумал, что обязан этому сильно удивиться. Но неожиданно для себя их отсутствие он воспринял как должное. А через минуту и вовсе забыл. Выбравшись наверх, он взглянул на синий горизонт и не сдержался от избытка нахлынувших чувств:

– Хорошо!

– Хорошо… – вторил ему Тобиас.

Если бы не этот гвоздь в кровати! Что-то Гай должен вспомнить! Что-то страшное. То, что способно разрушить эту идиллию. Но накатившая теплая волна шепнула – а нужно ли? Зачем разрушать то, что так безмятежно и прекрасно. Гай согласился и, поддавшись расслабляющей неге, облокотившись на стену рубки рядом с Тобиасом, и, как и он, подставил солнцу лицо. Затем он увидел Свимми. Отчего-то Свимми не было так чудесно, как им с Тоби. Он мерил за рубкой крошечный пятачок палубы длинными шаркающими шагами. Пять шагов вдоль и остановился у борта на краю палубы. Теперь пять шагов в корму. Секундная заминка, разворот и пять к противоположному борту.

– Что ты делаешь? – подошел Гай.

– Думаю, – односложно, и словно через силу, ответил Свимми.

– О чем? – такой ответ, Гая определенно заинтересовал.

– Где конец, там и начало, – Свимми задумался, и вдруг его словно прорвало: – Начало и конец! Конец – начало! Как понять – что существеннее: конец началу, или начало концу? Все движется по кругу! Но что из них первично?

Гай не нашелся, что ответить и тихо отошел, предоставив Свимми самому решать такую сложную дилемму.

Темный росток в груди шевельнулся с новой силой. Он настойчиво рвался на свободу сквозь накатывающие волны блаженства и спокойствия. Упрямый росток. Он терзал Гая все сильнее и сильнее, требуя вспомнить то, что нельзя. Что-то запретное, опасное, но требующее выхода.

Гай вернулся к Тобиасу и, глядя в его умиротворенное лицо, тихо произнес:

– Тебе ни о чем не хочется спросить?

– Нет, – Тоби был сама безразличность.

– А вот Свимми терзается вопросами, на которые хотелось бы узнать ответы и мне.

Тобиас промолчал и, отвернувшись, подставил солнцу правую щеку. Тогда Гай взял его за руку и резко ударил об угол рубки. Тоби открыл глаза и улыбнулся.

– Тебе не больно, – скорее не спрашивая, а утверждая, произнес Гай.

– Нет.