– Не так.

– Не так? Разве проказа не от повысившейся радиации?

– Послушайте, это лишь догадки, которые мы, наладчики, передавали друг другу шепотом, на ухо, и где-нибудь подальше за пределами кластера. Если слухи о том периоде, когда кластер М существовал вполне законно, еще звучали сколько-нибудь правдоподобно, то после этого – что ни слово, то сплошные противоречия. Но был один факт, который отрицать нельзя. Кто-то из наших рылся в архивах блоков памяти и наткнулся на декларацию о награде. Датировалась она как раз тем временем, когда начался всплеск всех этих мутаций. Тогда за их главного давали большую награду. Но найти так и не смогли. Потом обещали наградить хоть за кого-нибудь из научной группы. Но если и случалось находить, то уже только покойников. Кто-то покончил с собой, кто-то не выдержал собственных опытов, а кто-то умер от выпущенного на свободу вируса. В декларации ни слова не говорилось, за что их ищут, но мы догадывались. Объявив кластер М вне закона, правительство само подтолкнуло его на решительные действия. Дело в том, что ученым удалось создать иммуноген, который, как они считали, способен спасти человечество. Он должен был изменять организм в зависимости от изменяющейся среды. И тогда эти мудрецы не додумались ни до чего умнее, как скрытно распылять вирусный штамм среди людей. На улицах, площадях, через домовые воздуховоды. Когда это поняли, то заражены были уже все. Иммуноген свирепствовал и видоизменял всех вокруг без разбора! Одних убивал, другие покрывались язвами, превращаясь в прокаженных. На кого-то он никак не подействовал, а у кого-то вдруг проявились удивительные способности, превратив их в суррогатов.

– Да-а… – только и смог вымолвить Гай. – Ты знал такое и молчал?

– А что бы дало, если бы я не молчал? Ты только представь – каково это стать прокаженным, жить за горами в пустыне, в невыносимых условиях под испепеляющим солнцем, добывать для правительства ресурсы и при всем при этом знать, что именно это правительство сделало тебя таким, какой ты есть? Или примерь на себя шкуру всеми преследуемого суррогата? Что бы ты сделал с виновником твоих бед? А для всех понятие кластеров, консульств, технических секторов неразрывно связано с правительством. Они все порождение правительства. И никого не устроит ответ, что даже в отлаженной системе иногда случается так, что рождаются чудовища вроде кластера М. За все в ответе только правительство. Тогда его вельможи и решили все скрыть, а мутацию свалить на изменившийся климат. Так что молчали мы все. Любой, кто хоть что-то об этом когда-то слышал, держал язык за зубами. Это было нетрудно, тем более, если этот самый язык загнать туда электрическим разрядом. Потому что все понимали – иногда случается так, когда правда убийственна. Получи она огласку, и все бы сгорело в огне волнений, а точнее, что в уничтожающей войне всех со всеми.

– Ты сам видел декларацию о награде? – спросил Гай.

– Да.

– В ней, конечно, указывали имя лидера?

– Там перечислялись многие. Что не имя, то научное светило. Длинная череда титулов и званий. Но его имя стояло обособленно и без обозначения заслуг.

– Хочешь, я тебе его назову?

– Ты? – лицо Тобиаса вытянулось, будто перед ним вдруг предстал сам лидер кластера М, собственной персоной. – Откуда? Ты не можешь этого знать!

– И все же я попробую. Ван Дюк, тебе о чем-нибудь говорит?

– Верно… – дальше Тобиас наглядно изобразил растерянность, в самом мощном ее проявлении. – Откуда ты его знаешь?

– Успокойся, Тоби, а то от изумления у тебя случится вывих челюсти. Ты его тоже знаешь. Все мы его знаем. Кто же не знает нашего могучего и ужасного Шака?

– Шак?! Да ты с ума сошел! Чем ты слушал, когда я сказал, что кластер М исчез полвека назад?

– Но ты же сам утверждал, что они открыли ген долголетия?

– Нет, нет, нет… – натянуто засмеялся Тобиас. – Ван Дюк был гений! Что общего может быть у великого гения с выродком?

– А ты полагаешь, что Шак был безмозглым идиотом? Я видел в действии его мозги. Свалившиеся на наши головы ребусы он раскалывал одним зубом. Бунтарь, не жалеющий ни себя, ни других. Кажется, так ты его нам обрисовывал? Когда я слушал, то представлял именно Шака. Научное светило, перевернувшее мир с ног на голову, отец суррогатов и прокаженных, гений, скрывающийся среди выродков. Разве это не о нем? Дело в том, Тоби, что гении помимо светлых, бывают еще и темными. А наш Шак был цвета угольной пыли. Да и откуда я бы узнал его имя, если бы он сам мне не представился?

Потрясение – это тяжело переживаемое волнение. Гай посмотрел на Тобиаса и вдруг понял, что когда-то прочитанный классик ни черта не понимал в потрясениях. Если он имел ввиду напрочь отказавшую речь, то попал где-то рядом. Но если бы еще добавил исказившуюся в конвульсиях мимику лица, то был бы гораздо точнее. А накинь он еще выкатившиеся из орбит глаза, то… но это уже совсем другие критерии психического состояния.

– Невероятно, неужели я стоял рядом с самим Ван Дюком? – Спустя минуту Тоби наконец смог издать хотя бы что-то членораздельное. – Я даже представить не мог, что находился рядом с Великим Ван Дюком! Ну почему я этого не узнал раньше?