– «Односельчане…» – буркнула себе в плечо Настя.

– Ой, да что вы! – всплеснула руками Оксана. – Так это я вас должна благодарить за спасение моего мужа! Спасибо вам, Анастасия Петровна! Большое спасибо!

– Не стоит, правда, не стоит, – ответила Настя. – Давно это очень было, уж и забылось все…

– Ну вы говорите, а я отойду. Я такие распашонки отложила! Пойду куплю, пока никто не забрал!

Девочка на пуфике молча наблюдала за происходящим, не встревая, а Павел рассматривал ее, пока его жена знакомилась с той, которую он однажды полюбил. Девочка была красивой, годов восьми-девяти. На плечах лежали толстые темно-русые косы, а на новые ботинки смотрели ярко-голубые глаза.

– Мы пойдем, – сказала Настя, – посмотрим пока что-нибудь другое, а сапожки позже подберем.

– Настя, – перешел на шепот Павел, – если хочешь, посмотри мне в глаза. Просто посмотри, ведь ты можешь, я знаю. Внуши мне забыть Оксану, оставить ее и быть с тобой.

– Нет, Паша, не говори такого. Погляди, как она тебя любит. У вас вот-вот ребеночек появится. Молодая семья, вам Родину поднимать надо. Нет. Не проси такого и не думай даже об этом.

– Тогда сделай так, чтобы я забыл об этой нашей встрече.

– Несправедливо будет. Я-то не забуду. Нет. Нет и нет. Рада была повидаться, а теперь нам пора.

– Ягарья, Ягарья Павловна, – Паша присел снова возле девочки, всматриваясь в ее глаза, – ты такая красивая девочка!

– Спасибо, – кокетливо улыбнулась та и сделала поклон головой.

– Настя, она…

– Моя дочь. Ягарья – моя дочка. На этом все. Помоги жене выбирать распашонки, пока она весь магазин не скупила, – мило улыбнулась Настя.

Она вернула продавцу сапожки, уверив, что вернутся за ними чуть позже, и вышла с дочерью на улицу. На свежий воздух.