Но, во-первых: это не гуманно. Сейчас пока что в войнах нет того остервенения которое будет присуще войнам следующего, двадцатого века. До Ипра, "Атаки мертвецов" и Герники еще очень далеко. Меня просто не поймут, если я отдам приказ сжечь Париж. Приказ, может быть, и выполнят, но смотреть будут как на нелюдя.

А во-вторых, такую операцию можно будет осуществить всего один раз. Можно же поднять ту же митральезу на платформе с несколькими воздушными шарами ив следующий раз просто расстрелять дирижабль на подлёте. Звучит бредово, но схема наверняка рабочая.

Так что не стоит изобретать раньше времени изобретать доктрину Дуэ, ничем хорошим это не кончится. Оставим дирижаблям роль разведчиков и транспортов.

Второе сентября тысяча восемьсот девятого года. Одиннадцать часов вечера. Дорога на Лос-Анджелес, Калифорния.

— Что, Андрей Андреевич, не спится? — спросил я у Аракчеева младшего. Выйдя из своей палатки и наткнувшись на младшего брата фаворита двух российских императоров.

— Не спится, мистер Гамильтон, — подтвердил тот, пыхтя трубкой. Спустя минуту я присоединился к нему.

— И почему же, позвольте узнать?

— Я задумался о будущем.

—Хмм, — удивился я, — и что же вы думаете, позвольте спросить.

— После Эрфурта я имел честь присутствовать при разговоре генералов Ермолова и Барклай де Толли с моим братом. Все трое сошлись на мнении, что война с Бонапартом будет, и я боюсь, что мы не сдюжим.

— Вот как? Интересно, почему вы так думаете?

— Под Бонапартом вся Европа. От Неаполя до Мекленбурга с севера на юг и от Мадрида до Варшавы с запада на восток. Он может выставить против нас тысяч восемьсот, французы, пруссаки, поляки, испанцы, прочий европейский сброд. А у нас, дай Бог, четыреста. А еще турки, они не преминут воспользоваться моментом.

— Я уверен, что ваш одноглазый генерал, как его? Ах да, Кутузов. Он наверняка как следует умоет турок на Дунае. У османов есть какой-то особенный дар — бить битыми.

— Вы так хорошо знаете наших генералов?

— Мы хоть и на краю света, но Калифорния не какой-нибудь медвежий угол. Тем более я очень много, практически всё, поставил на союз с Россией. Я знаю, кто есть кто в вашей армии.

— И что вы о ней думаете?

— Император всех французов считает свою армию лучшей в мире, особенно он делает ставку на свою артиллерию, как-никак Бонапарт сам в прошлом артиллерийский офицер. Я уверен, что ваш бог войны как минимум не хуже. А семилетняя война и война, итальянский с швейцарским походами Суворова и война четвертой коалиции показали что и солдаты у вас как минимум не хуже.

— Но промышленность! Великая армия вооружена флоридскими ружьями, а мы только-только начали перевооружение.

— Вы же здесь именно для этого. Чтобы решить эту проблему. Думаю, что французы к вам не сунутся еще года два, всё-таки Россия это не Пруссия и даже не Австрия. Бонапарту нужно время чтобы как следует подготовиться к войне с вами. Вам нужно это использовать это время с максимальной пользой.

— Мистер Гамильтон, вы комплиментарно высказались о нашей и французской артиллерии но, то, что я увидел здесь говорит, что лучшая артиллерия мира здесь, в Калифорнии.