– Ну и на фига они теперь здесь, к шапочному разбору?

– Странные вопросы задаешь. Они вроде как имеют приказ развивать успех и наступать в направлении Бонна и Кельна…

– Ну-ну, как вражеские танки грудью встречать – это мы, а как города брать – так 20-я армия. Надеюсь, у них все получится… Там у меня, кстати, раненые, где наша медицина застряла?

– Работает медицина, раненых-то много…

Наконец минут через десять к нам подъехал зеленый санитарный «уазик-буханка».

Вылезший из него молодой санинструктор заметно удивился, увидев раненых гражданских.

– Чего морду кривишь, воин? – спросил я, видя, как медик, сдвинув пилотку на лоб, чешет в затылке. – Советская армия с женщинами и детьми не воюет, тем более с такими, которых ранили американцы. Что мне их было – гусеницами давить? Так что пока окажи посильную помощь и отправь их подальше в тыл, а лучше всего сдай немцам из Народной армии ГДР, пусть со своими новыми согражданами сами возятся. Если, конечно, эта бабенка раньше не помрет – ранение уж больно тяжелое…

Между тем от бэтээра вернулись вразвалочку спасенный летун с Тетявкиным.

– Я в свой полк сообщил, – сказал летчик. – Большое вам спасибо, товарищ майор, от всех ВВС.

– Обрадовались поди?

– Не то слово. Если бы я до вечера не объявился, они бы меня заочно похоронили. Однозначно…

– Ну, тогда – иди летай дальше. И помни, что с тебя причитается. А в другой раз смотри, куда падаешь. Если бы ты сегодня свалился километра на три дальше на запад – наверняка куковал бы сейчас у них в плену.

– Смерть, она, знаешь ли, не выбирает.

– И то верно. Ты сейчас куда?

– Мне приказали отъехать в тыл до ближайшей развилки дорог на Вильдунген, там должен быть пост авианаводчиков. Обещали туда вертолет прислать…

– Понятно. Сержант, ты нас слышал? – спросил я санинструктора, который с помощью своего шофера переносил раненую немку в «уазик».

– Ну.

– Не «ну», а «так точно»!

– Так точно, товарищ майор! – встрепенулся санинструктор.

– Ты в ту сторону едешь?