– А можно взглянуть? – попросила Ольга. Я протянул теплую банку ей.

– Так оно же ароматизированное, с лимонным вкусом, – усмехнулась Смыслова, рассматривая банку. – Вот тут же, пониже слова «Пиво», мелкими буковками написано…

– А мы в иностранных языках не очень, товарищ разведчица, – ответил Черняев слегка обиженно. По лицам его и Прибылова я понял, что «чмыри из хозвзвода» теперь сильно пожалеют об этой негоции…

– Плохо, что вы в языках не очень, – сказала Ольга укоризненно, возвращая ему банку. – Пробелы в образовании имеют обыкновение давать о себе знать в самый неподходящий момент…

– Как живы-здоровы, товарищ майор? – вдруг раздался откуда-то со стороны кормы танка знакомый голос. Черняев тут же, чисто инстинктивно, спрятал банку за спину, а я обернулся на звук. Там обнаружилась знакомая длинная фигура унылого облика в черном комбезе и полевой фуражке.

– А-а, пан товарищ Маликов. И ты, стало быть, жив?

– Жив, – согласился старлей. – А чего?

– Замечательно. А я уж думал, что придется тебя, чего доброго, оприходовать в покойники как неизвестного танкиста с ожогом третьей степени…

– Все шутите, товарищ майор?

– Шучу, герр обер-лейтенант. Да, вот что – давай-ка признавайся, ты там чего-нибудь покрепче тогда в универсаме натырил?

– Товарищ майор, я же сказал – нет!

– Это я уже слышал. Только тогда мы с тобой для протокола беседовали, а сейчас сугубо неформально. К тому же я знаю, что мои бойцы каким-то образом разжились пивом в хозвзводе. А житейский опыт показывает, что там, где пиво, обычно обнаруживается и что-нибудь еще…

– Так я же вам, в конце концов, не хозвзвод! И я уже сказал – нет!

– Идея была твоя? Твоя. А если я прикажу напрячь воображение и изыскать? В обмен на снятие полученного накануне взыскания? Тем более что у нас тут повод назрел: одному, а точнее, одной из нас очередное звание присвоили…

– Ну, если прикажете, – сказал Маликов, оглядев нас, с какой-то странной интонацией в голосе, и его унылая физиономия приобрела несколько задумчивое выражение.

– А и прикажу, товарищ старший лейтенант.

– Тогда я щас, – сказал Маликов и, не став более обсуждать данную тему, испарился за стоящими вдоль дороги танками кутузовской роты.

Минут через пять он, воровато озираясь, вынырнул из-за танка с брезентовой противогазной сумкой. В сумке что-то соблазнительно булькало.

– Вот, – сказал он, доставая на свет божий пузатый флакон с желтовато-коричневой жидкостью.

Пузырь был побольше нашей пол-литры, грамм на 750–800, почти квадратный в сечении, с винтовой пробкой и красивой этикеткой. На белом фоне было написано «Jim Beam. Bourbon. Kentucky Straight. Bourbon Whiskey», а еще там были напечатаны мелкие портреты каких-то чмошного вида деятелей, про одного из которых было написано мелкими буковками, что он президент чего-то там.