Я выбежал из укрытия, выстрелив в первую цель и метнув нож во вторую.
В обоих случаях я не промахнулся. Во лбу Эмметта Скотта появилась дырка. Он рухнул, выронив пистолет. Но Уилсон успел выстрелить в меня раньше, чем мой нож вонзился ему в плечо. Взвыв от боли, он попятился назад и уперся во внешнюю стену одной из комнатенок. Из-под застрявшего ножа фонтаном лилась кровь, а Уилсон безуспешно пытался дотянуться до второго пистолета.
Самое скверное, что он ранил меня в плечо. Я почувствовал влетевшую пулю. Позволить себе отвлечься и рассмотреть рану я не мог. Я даже не мог позволить себе короткой передышки, поскольку Уилсон разжал левую руку. И теперь Роуз падала, крича от страха. Но самого крика я не слышал: его заглушал грохот выстрелов и шум крови у меня в висках. Рана в плече отозвалась головной болью.
Роуз падала, разматывая веревку. Передо мной мелькнула страшная картина: туго натянутая веревка и болтающаяся на ней Роуз со сломанной шеей.
Нет!
Я стремглав взлетел на ящик, пробежал по нему, подпрыгнул, застонав от напряжения, и лезвием клинка перерезал веревку, успев поймать Роуз за талию. Мы оба шумно упали на каменный пол склада.
Не сказать, чтобы падение было безболезненным, но, главное, мы остались живы.
Сверху послышалась ругань Уилсона. Я выхватил из-за пояса второй пистолет, выставил дуло в щель между досками, сощурился и, увидев мелькнувший свет, нажал курок. Уилсон закричал, потом хлопнула дверь, и он скрылся в комнатенке.
Я заставил себя подняться. Раненое плечо горело от боли. Вдобавок у меня разболелась старая рана в боку, вызвавшая хромоту. Но я должен был догнать Уилсона. Я взбежал на помост, ворвался в комнатенку и увидел вторую дверь. Она вела на внешнюю лестницу. Я выбрался туда, оперся о перила, вглядываясь в сумрак и силуэты окрестных строений.
Уилсон как сквозь землю провалился. В гавани поскрипывали корабельные снасти. Кричали неугомонные чайки. Я сосредоточился, включив обостренное чутье, и тогда услышал. Нет, не Уилсона. Я услышал строевой шаг идущих солдат. Они приближались к гавани.
Они уже здесь. Они совсем близко.
Выругавшись, я похромал обратно. Надо было проверить, в каком состоянии Роуз. Убедившись, что она отделалась испугом и ушибами, я поспешил по кровавому следу, оставленному Уилсоном.
71
А ты в это время находилась в моей каюте. Как мне сказали, крепко спала. Событий, происшедших тем вечером, ты не видела и не слышала, за что я лишь могу благодарить Бога.
Добравшись до гавани, я обнаружил Уилсона мертвым. Его тело лежало возле ступеней, ведущих на причал. Он торопился на корабль. В прошлый раз судно называлось «Кэролайн». Потом его переименовали в честь женщины, на которой женился Мэтью Хейг. Не знаю, когда именно это произошло, но корабль теперь носил имя «Шарлотта».
Хейг находился там. Человек, даже не подозревавший, что к нему подбирается смерть. Сквозь вечерний сумрак я разглядел несколько фигур, двигавшихся вдоль кормового планшира. Охрана. Меня это не волновало. Ничто не могло помешать моему появлению на борту этого корабля.
Если стражники видели или слышали, как Уилсон упал, скорее всего, они подумали, что он пьян. А если они заметили меня, склонившегося над его телом, то наверняка решили, будто и я тоже пьян. Пока что их ничего не настораживало.
Их было четверо. Я это увидел, торопясь к месту стоянки «Галки». Между нашими кораблями покачивалась парусная лодка. Я отвязал ее канат и, упершись в корму, оттолкнул лодку. Затем я поспешил на «Галку» и приказал своему новому квартирмейстеру Хэнли готовить корабельные пушки к бою.
Хэнли, восседавший с ногами на штурманском столе, быстро вскочил:
– Что? В чем дело, сэр? Черт побери, а с вами-то что?