7

Спецназовский «газик» погасил фары и подкатил к подъезду хрущевки. Семеро бойцов высыпали на мокрый асфальт, двое сразу же заняли позицию у двери.

— Значит так, — Соловьев, сидевший на пассажирском сиденье Вериного «опеля», достал пистолет, проверил обойму, затвор, — погаси фары тоже. Я пойду вслед за мужиками. Ты сидишь здесь и носа из машины не высовываешь, пока мы не вернемся, поняла?

— Ну надо же, а я наконец-то собиралась от души пострелять…

— Шутить будем потом. А вообще, знаешь что, шуруй-ка ты к ним в кабину. Там водила останется. Нечего тебе здесь одной сидеть.

— Да уж посижу. Идите, капитан Соловьев, и не действуйте мне на нервы.

Недовольно пробормотав что-то относительно зеленых следователей, опер вылез из машины и направился к группе захвата.

— Держитесь позади, — хриплым прокуренным голосом бросил командир спецов, здоровенный мужик с лапищами не меньше чем у медведя, когда Соловьев подошел к нему.

— Не первый год замужем, — огрызнулся тот. — Дверь заперта?

— Ага. Домофон.

Соловьев достал из кармана универсальный ключ, отдал командиру. Здоровяк приглушенно свистнул и пижонски перебросил ключ одному из своих людей. Дверь отворилась, спецназовцы один за другим исчезли во тьме проема.

— Ни пуха, — пожелал Соловьев, но командир лишь сплюнул, поправил автомат и пошел следом за своими бойцами.

Соловьев подпер дверь заботливо оставленным кем-то кирпичом, снял ПМ с предохранителя, досчитал до десяти. Пора.

Стал подниматься по лестнице. Где-то выше слышались легкие шаги, поскрипывание и бряцанье амуниции. Неожиданно все стихло.

— Здесь кто-то есть, — прошипел сверху молодой голос.

— Свет! — рыкнул капитан.