— Бывало и хуже, — Ланарис усмехнулся, наклонился навстречу Адриану, потом развернулся и прошёлся по комнате, сложив руки за спиной. — Мир сошёл с ума, это уже невозможно не признавать. Развитие цивилизации достигло той черты, дальше которой просто напросто невозможно существование человеческого общества в его старом обличии. Старые государства и старый мир рухнули, сейчас на их месте возникает новый мир. Вопрос лишь в том, как скоро он будет создан, и сколь болезненно это будет для человеческого рода.

— Старый мир, по — вашему, сам рухнул?

— Господи, Валенрод! Опять ты за своё! Когда же ты успокоишься? Нет больше ни Аквилона, ни аквилонцев. Нет. Пойми это.

— Аквилона может и нет, а аквилонцы есть. Один из них сейчас сидит перед вами. А второй сейчас правит Лавразией, наконец‑то воплотив в жизнь мечту нашего народа, только вот радости особой как‑то от этого нет.

— Чёрт возьми, — Ланарис встал перед Адрианом, опершись руками на край стола. — Аквилонцев всего двести миллионов, население Лавразии четыре миллиарда без учёта колоний. Дай я нашему народу хоть на капельку больше прав, через пять минут нас всех скинут, а республика полетит к чертям. Будь аквилонцев хотя бы половина, да хотя бы треть, все бы лизали нам сапоги, но, увы. Аквилон в своё время назахватывал земель, а что дальше? Мы всё сдали без боя, драться было бессмысленно, в одиночку против целого континента.

— Сашка, тебя ж всё равно сбросят, а так бы хоть повеселились напоследок.

— Сбросят? — Ланарис усмехнулся, подошёл к столу и присел, откинувшись на стуле. — Ну, это мы ещё посмотрим?

— Брось, я же вижу, что творится вокруг. Вы местами уже на подсечно — огневую систему перешли. В стране скоро ни пустынь, ни лесов не останется. Что тогда распахивать будете?

— А вот тут вы подошли почти к самой сути вопроса, из‑за которого я вас сюда вызвал.

— Значит, по делу всё‑таки вызвал, а я уж грешным делом подумал, что тебе просто захотелось увидеть старого друга.

— Не без этого, конечно, но…

Ланарис остановился, тяжело вздохнул и, с минуту помолчав, сделав задумчивое лицо, достал из‑под стола графин и две рюмки, одну из которых поставил рядом с Валенродом.

— Пора обсудить наше дельце, но сначала надо выпить, — произнёс диктатор и стал разливать содержимое графина в рюмки.

Адриан, театрально вылупив глаза, посмотрел сначала на рюмки с графином, потом на Ланариса и, откинувшись на спинку стула, произнёс:

— Не знаю, что вы собираетесь мне предложить, но ваше предложение мне уже чертовски не нравится.

— Может, для начала, всё‑таки выпьете.

— Это водка?

— Обижаешь, простой крестьянский самогон, — произнёс диктатор. — Так что же?

— Чтобы аквилонский офицер отказался выпить на дармовщинку, да ещё в такой интеллигентной компании, — Валенрод рассмеялся. — Но предложение мне ваше всё равно не нравится.

Они выпили по рюмке, потом тут же по второй, что ещё более насторожило Адриана.