- Это реально существовавшие люди и герои, Збышек, - ответил поэт. Мне понадобилось некоторое время, чтобы научить античную жемчужину правильно выговаривать мое прозвище и не коверкать на греческий манер. И теперь Гомер вставлял его в каждое предложение, старательно пробуя звучание на вкус.

- Понимаю. Но почему они застряли здесь, а не очутились в Раю?

- У каждого были грешки. Не такие сильные, чтобы попасть, к примеру, на Восьмой или Седьмой Круги, но они были.

- А тебя-то за что сослали в Лимб? – спросил я, закуривая сигаретку, данную мне щедрым Герцогом Элигосом. Дым ласково щекотал легкие внутри, давая призрачное ощущение, что все будет хорошо. Гомер задумался и затем покраснел.

- Было несколько ошибок в молодости.

- Каких? Ты измазал какашками стены своей пещеры? Или вытер жопу альтернативным концом Одиссеи, благодаря чему потомки так никогда и не узнали, что великий царь Итаки был пидарасом?

- Нет. Однажды я соблазнил юного пастушка, пасшего коз неподалеку от моего жилища, - пробубнил Гомер, теребя край своей тоги. Я рассмеялся.

- А я был прав. Ты любитель младого тела, старче. Ха! Вы, греки, дадите фору любой нации в извращениях. А еще на немцев что-то бурчат. Значит, ты поразил шоколадный глаз пастушка и тебя отправили сюда? Легкое наказание.

- Я был слепым и думал, что это дева. А пастушок сам этого хотел. Я потом раскаялся и несколько лет провел в отшельничестве.

- Где дрочил так, что крайняя плоть дымилась, как шлем Дарта Вейдера, - закончил я. Поэт косо на меня посмотрел белыми глазами и тихо засмеялся.

- Умеешь ты образно выражаться, Збышек. Было у меня еще несколько грешков, но их простили из-за моей слепоты. Мол, настрадался я в своей жизни и две поэмы зачли в плюс карме. А за мужеложство райские сады не увидеть, сам понимаешь. Поэтому меня и сослали сюда.

- А Цезарь, Гектор? С ними-то, что не так?

- Цезарь тоже любил куролесить и частенько, как ты говоришь, «говнился падла сутулая». А Гектор поубивал кучу людей на одной пьянке, но потом раскаялся и погиб во время поединка с Ахиллесом, дабы спасти жизнь своему неразумному брату.

- Да уж. Если за такие дела ссылают в Ад, то боюсь спросить, каким надо быть, чтобы попасть в Рай. Там наверняка уже пару тысячелетий новеньких не было, - хмуро ответил я и, увидев вдалеке вывеску, указал на нее рукой. – Нам случайно не туда, о старый растлитель озабоченных пастушков Греции?

- Да. Мы пришли, - усмехнулся Гомер, ускорив шаг. Мне оставалось только последовать за ним.

Питейное заведение демона Харона, главы Лимба, больше походило на обычный кабак, которых полным-полно в реальном мире. Он даже находился в погребе и был полон самых странных личностей, с гоготом прикладывающихся к глиняным кружкам с выпивкой. За одним столиком могли сидеть римские легионеры, германские варвары, лондонские денди в диковинных сюртуках и с цилиндрами на головах. За барной стойкой вели разговор два немецких солдата времен Второй мировой войны, а рядом с ними пускал пузыри в чашку с супом пьяный француз из армии Наполеона.

В помещении было невероятно накурено и дым, плотной пеленой, клубился под потолком. Гомер кивнул кому-то из своих знакомых и быстро пошел вперед, к свободному столику. Бухнувшись на стул, он с блаженством вытянул длинные ноги и поднял руку, подзывая официантку. Ей оказалась милая девушка с пышной прической в духе Мэрилин Монро и ярко красными губами. Она улыбнулась моему спутнику и с интересом посмотрела на меня.

- Приветствую тебя, Гомер. Как обычно? Вина и козий сыр? – спросила девушка, достав из накрахмаленного передника маленький блокнотик.

- Да, Милли, - кивнул ей Гомер.

- А что будет твой друг?