– Лена, ты не переживай. Подробно объясни, – уже по третьему кругу спрашивал Сергей Сергеевич сестру. – А то «Помоги!» да «Помоги!». А как я тебе помогу, если ты меня совсем запутала?
Но вместо членораздельного рассказа Елена Сергеевна, опять заплакала:
– Не могу я… Ангелиночка, расскажи дяде Сереже.
Ангелина с убитым видом сидела и смотрела в окно на Тверскую улицу, где текла и бурлила безудержная автомобильная река.
– А что я могу рассказать, дядя Сереж? – обернулась она к полковнику. – Ну, после того, как Неонилла пропала… Ну, когда мы ее не дождались из монастыря. Причем она позвонила, что выезжает, а сама пропала. Так вот, в тот же день вечером меня на улице остановил какой-то тип и сказал, чтобы я передала отцу Серафиму… Это тот батюшка, который в Подмосковье служит, он меня крестил несколько лет назад. Чтоб я отцу Серафиму сказала, что Неониллу взяли заложницей за Жана Замоскворецкого. Может, помните, несколько лет назад был шум в Москве, когда убили этого самого Замоскворецкого, по кличке Жан. Он был крутой. А Жан-то спасся и скрывался, но только это была тайна. Все думали, что он убит. Так получилось, что отец Серафим, Неонилла и я знали, что он жив. Но мы с Неониллой не знали, где он прячется, а отец Серафим знал. Тип, который подошел ко мне на улице, говорит, мол, скажи священнику, что мы Неониллу отпустим, если Замоскворецкий вернется в Москву, у нас к нему есть разговор. Я испугалась и сначала тете Лене ничего не сказала, – девушка кивнула на Елену Сергеевну, – а поехала к отцу Серафиму и рассказала все ему. А он сказал, чтобы я не боялась и всю правду рассказала тете Лене, и чтоб мы верили и молились, а он поедет срочно к Замоскворецкому и все ему передаст, и все будет хорошо…
Елена Сергеевна, потихоньку плакавшая во время повествования Ангелины, разрыдалась и вышла из кухни.
– А милиция? – спросил Сергей Сергеевич. И сам же ответил: – Ищет. Но только не там, где нужно, а там, где сказано. А уж сказано в данном случае – наверняка, это будьте спокойны. Потому что если бы искали не там, где сказано, а там, где нужно, то нашли бы уже. Одна надежда теперь могла бы быть на Замоскворецкого. Слышал я о его делишках, как же… И потому такой надежды у меня, к сожалению, нет.
Полковник помолчал, смахнул с усов капельку кофе и грустно добавил:
– На войне, как на войне. Ладно, нужно будет переговорить кое с кем.
Инокиня Неонилла напоминала живую куклу. Ее лицо было неестественно белым, губы казались слишком алыми, а круги под глазами слишком темными. Она лежала на кровати в закутке, отгороженном от остальной комнаты одеялом, подвешенным под потолок. Рука инокини безжизненно свисала, глаза были полузакрыты, губы что-то шептали. Дышала она тяжело и прерывисто.
За импровизированной завесой, у стола сидело двое парней. Они курили и играли в компьютерную игру на потрепанном ноутбуке, а когда надоедало играть, выпивали, закусывали и смотрели на том же ноутбуке фильмы DVD.
На столе стояла початая бутылка клюквенной водки и лежала закуска: шпроты, пучок зеленого лука, порезанный лимон, плитка шоколада, хлеб. Под столом валялась медицинская коробка с ампулами и шприцами. Рядом, на табуретке, лежал начищенный пистолет-пулемет системы «Бизон».
Подняв красные от компьютера и табачного дыма глаза, один из парней фыркнул:
– Миха, если ты, елы-палы, так же вяло будешь разных отморозков гасить, как этого гребаного монстра гасишь, то тебя начальство скоро с работы попрет! Ты посмотри, он тебя сейчас замочит! Убегай, тебе говорю! Кретин! Все… Он тебя замочил.
Миха устало отвалился на спинку стула и захлопнул ноутбук:
– Причем тут отморозки? Ты че наезжаешь, Дрюня? Ты че, не видишь, что у него уровень выше моего? Там, блин, надо посидеть, пару тестов сделать, я его уровня достигну, и мы этого монстра шлепнем. Вот тебе и вся война!
– Не знаю, кого мы шлепнем, но мы с этой гребаной игрой время укола уже прошлепали. Пора ей вмазать, а то проснется. Доставай шприц, медбрат, елы-палы. Вколешь и можешь уезжать.
– Да, пора. Как раз приеду на базу, с охраной пожрать успею. А то у них потом кухня закрывается, и соси лапу. Чего это они всех стягивают?
– Говорят, из-за Жана. Давно такого не было, почти со всех точек снимают людей. Зато я тут поразвлекаюсь, – парень засмеялся и сально покосился на занавеску.
– Не трогай ее, – предупредил Миха. – Это не по инструкции. Сказано ведь «сохранять в хорошем состоянии».