За исключением разве что одного полотна — Черного Ангела с лицом прекрасного чудища, с глазами, полными темной бездны… Той самой бездны, которой были наполнены взгляды всех персонажей Врубеля.
— Маша, что ты делаешь?! — вскричала Чуб, едва не выпустив из рук принесенный с кухни поднос с ритуальной едой: сытой, кутьей и благоухающими пирожками.
С трудом умостившись на узком пространстве, упершись ногами в мраморный портал камина, Маша сидела на каминной полке и напряженно смотрела на дверь через лошадиный хомут.
— Ты че, хочешь увидеть привидение? — раскусила ее Даша Чуб.
— Ты сказала, что кошки на кого-то шипели… — оправдалась Ковалева. — И ступа вдруг лопнула. Здесь кто-то есть. Кто-то уже пришел к нам…
— Белая Дама. А ты кого ждешь? Его? Врубеля?
— Не обязательно…
— Ладно трындеть! — поставив поднос, Чуб подошла к Маше и помогла той спуститься на пол. — Хочешь увидеть его, так и скажи. Мира ща-с нет. И ты тоже, — обратилась она к Акнир, появившейся в дверях с круглым трехногим металлическим горшочком в руках. — Неужели так трудно сказать, что ты хочешь увидеть маму?
— Хочу, — суховато подтвердила Акнир.
Помощница Главы Киевских ведьм поставила горшок с тремя ножками в виде когтистых лап в камин на огонь. Красноватая, похожая на борщ жидкость в горшке забурлила. Из кухни в комнату уже доносились другие невероятные запахи — готовить Вася была мастерица. Оставалось надеяться, что часть яств, предназначенных мертвым, достанется также живым.
— Ну и чего было врать? «Я не жду ее, не жду», — передразнила Даша.
— Хочу. Но не жду, — вновь подтвердила Акнир. — Души умерших никогда не приходят просто так. Либо Душечкам плохо на том свете и они не могут найти покоя. Либо хотят предупредить, что плохое случится с тобой. И, понятно, я надеюсь, что маме там очень неплохо, а мне будет неплохо жить тут. Но как дочь, конечно, хочу снова увидеть…
Дочь Киевицы воровато и быстро оглядела круглую комнату Башни, словно спрашивая: «Мама, может, ты все-таки здесь?», — и резко мотнула головой.
— А я надеялась, что Врубель придет не ко мне. А к сыну… — созналась Маша. — Ведь там, в Прошлом, его единственный сын Савушка умер. Мне кажется, он должен узнать, что все же не остался бездетным. Что у него есть наследник… Должен почувствовать и прийти. Иначе я должна сама пойти в Прошлое и сказать… Я не имею права скрывать! А если скажу — должна показать ему сына. А если покажу — должна сказать Мише, что у него есть настоящий отец, и это — не Мир. А если я скажу так, Мир может обидеться, ведь он называет Мишу «мой сын». А если не скажу…
— Мамочки, Маша, какая же ты заморочливая! — возопила Чуб. — Скажи прямо, ты хочешь увидеть Врубеля?
— Нет… Да… Я не знаю. Я хочу, чтобы всем было хорошо! — абсолютно честно сказала та.
— Возможно, Мишин отец и придет, — подогрела ее надежду дочь Киевицы. — Незаконченные дела — одна из самых распространенных причин, по которой Душечки не находят успокоения. Вторая, как я уже говорила, — желание предупредить об опасности… Видите, пар, — показала она на кипящий трехногий горшок. — Если он вдруг станет красным… — Акнир замолчала.
В Башне образовалось привидение Мира Красавицкого с серой потертой книгой в руках.
— Боюсь, мне пришлось позаимствовать ее из Парламентской библиотеки, — сказал он. — За полчаса они вряд ли заметят пропажу. Издана в 1958 году, с тех пор не переиздавалась. Воспоминания сына Эмилии Праховой — единственная книга, в которой есть хоть какая-то полная информация о Котарбинском. Как ни странно, о нем почти ничего неизвестно. Все знают его мистические сюжеты и почти не знают его самого. Я так и не смог узнать ничего о его браке. Хотя история странная… Тут написано, что он женился на некой кузине, в которую был влюблен всю свою жизнь, привез ее в Киев. Но никто не видел ее лица: она всюду ходила под вуалью. Друзья шутили, мол, эта кузина, наверное, такая страшная, что ее пугаются лошади…
— Жена моя, красавица, по улицам шатается, извозчики ругаются, что лошади пугаются?.. — вопросительно выговорила Маша разудалый куплет.