Он привел меня в радиорубку и указал на сломанный аппарат. То, что он сломан было и так очевидно, так как прямо из останков агрегата торчала табуретка. Я посмотрел на покореженный аппарат, который в нормальных условиях не подлежит восстановлению.
- Сэр, сержант Соколов по вашему... - с порога обратился ко мне командир связистов.
- Вольно, - прервал я его. Затем кивнул в сторону радиотехнической абстракции. - Что скажите, сержант Соколов?
- Восстановлению не подлежит! - сразу вынес вердикт он.
Я хмыкнул, после чего с кряхтением выдернул из радиоприёмника стул. А затем, сложив руки вместе, совершил алхимическое преобразование.
- Налаживайте связь с Центром, сержант Соколов, - отдал я ему приказ. Тот, сделав вид что так и должно быть, невозмутимо сел к радиоприёмнику. А вот начальник поезда пребывал в состоянии по своему характеру близком к вкусовым ощущениям, что даёт одно многолетнее растение из семейства капустных, арморация рустикана или, если по-простому, хрен обыкновенный.
Спустя всего минуту Соколов уже настраивал рацию на экстренную военную частоту. А начальник поезда тихо вышел, пребывая в шоковом состоянии и оставляя нас вдвоём.
- Генерал Элрик вызывает Центр! Повторяю, Генерал Элрик вызывает Центр! - передавал я на военной частоте, взяв микрофон. Нет, можно было конечно заставить и Соколова это делать. Но кого послушают в первую очередь?
- Центр слушает, Господин Генерал! - ответили мне спустя полторы минуты. Должно быть, вычислили, откуда идет незашифрованный сигнал. А потом выясняли, правда ли это я.
Дальше я стал передавать сообщение о происшествии. О захвате поезда и о железнодорожной катастрофе. А затем потребовал поскорее прислать подкрепление. Когда я закончил, единственно чего мне хотелось, развалиться где-нибудь в уголке и поскорее заснуть. Этот день меня вымотал, хотя прошло всего чуть больше трёх часов с того момента как поезд был захвачен.
К этому моменту в радиорубку перебрался всё отделение связи, и моё присутствие было тут лишним. Я вышел из вагона, чтобы подышать свежим воздухом. Но сколько-нибудь долгого отдыха не получилось.
- Господин Генерал, Господин Генерал! - обеспокоенно кричал только что подбежавший ко мне начальник поезда. Он был весь красный, а по лицу струился пот, будто он только что пробежал внушительную дистанцию. Он указал в сторону локомотива. - Там... там...
- Что случилось? - я мгновенно напрягся. В той стороне находился Хизгард и оттуда вполне могли напасть ещё бандиты.
- Там женщина рожает! - выпалил он мне прямо в лицо. До меня тут же дошло, что они имел в виду лазарет.
- Нашла время, - прорычал я, отпихивая его в сторону и устремляясь в сторону лазарета.
Впрочем, это я только вслух сказал. А сам дрожал от страха, как бы еще в поезде рожениц не оказалось. Такие стрессовые ситуации как сегодня запросто могут спровоцировать преждевременные роды. До лазарета я буквально долетел, а там меня уже ждали.
- Господин Генерал! - возопил какой-то слащавый очкарик, перегораживая мне дорогу и цепляясь за меня как за спасательный круг. - Джульетта... Джульетта...
- Что Джульетта? - мне пришлось остановиться, так как этот клещ совсем не хотел меня отпускать. Должно быть это отец ребенка. Вон как его вставило.
- Джульетта рожает! - прокричал он мне прямо на ухо. Дурдом. - Я видел, что вы помогали раненым, а сеньор Чарутти сказал, что у вас точно есть медицинский опыт. Не то, что эти солдафоны. Но что же вы стоите? Скорее, скорее!!!
- Отцепись ты от меня, клещ! - рявкнул я, отталкивая его от себя. Он отлетел как ошпаренный и обиженно посмотрел на меня. Я вздохнул. Прав был поэт, когда говорил, что действия влюбленных похожи на безумцев. А мужья рожениц в этом плане ещё хуже. Наверное, не найдется человека истеричнее мужика, готовящегося стать отцом. Даже женщины роды переносят проще, чем "сильная" половина человечества. - Иду я уже, видишь? Иду? Что встал на дороге, папаша?