– Интересно, – сказал Денис. – Все иностранцы в восторге, а все русские плюются.
Наверное, для русских треска – рутина. Ее полно в России. Это довольно дешевая, сухая рыба.
Больше я треску не заказывала, да ее и не предлагали. Возможно, в итальянские воды треска заплывает редко.
Довольно часто в меню стоит рыба сибас. Денис подвозит ее на катящемся столике, на блестящем блюде под овальной крышкой. Крышка сияет, как НЛО. Далее начинается представление, как в цирке. Денис широким жестом сдергивает крышку и принимается колдовать над рыбой. Четким движением отсекает голову и хвост, потом отделяет брюшко. Далее с рыбьего позвонка снимается пластина филе, перемещается на тарелку. Лежит белая, свежая, пахнущая морем, йодом, здоровьем и долголетием. Эту рыбу только утром выловили и утром же привезли. И она еще была в сознании, хоть ничего не соображала. У рыбы мозг маленький, ей необязательно соображать. А может, я ошибаюсь, может, она лежит и думает: “Я хорошо жила, плавала куда хотела, а теперь хорошо умираю. Меня съедят в красивом ресторане под красивую музыку…”
В углу ресторана стоит рояль, на нем кто-то тихо играет. Музыка есть и нет. Хочешь слушать – пожалуйста. Не хочешь – музыка незаметна, не бьет по ушам.
После обеда итальянцы едят сыр.
Я всегда беру рокфор и горгондзолу – это вонючие сыры. Они продаются и в Москве, но в Москве они редко бывают свежими. А когда вонючий, да еще и несвежий – это слишком. Жить будешь, но радости не получишь.
С фруктового стола я, как правило, беру папайю. Говорят, Фидель Кастро посылал ее Брежневу самолетами. Это чудодейственно полезный продукт, не скажу чтобы вкусный. Дыня лучше. Дыня лежит здесь же, всех видов. Ананас уложен золотыми кольцами – спелый, истекающий ароматным соком.
В Москве тоже всё это продается – и папайя, и ананас, и авокадо, и манго. Но в Москве всё неспелое, просто похоже внешне. А когда всё это зреет на южном солнце, наливается спелостью, дозревает до нужной кондиции… можно не продолжать.
Россия – северная страна. Это так. Зато у нас свои преимущества. Например, у нас потрясающие оперные басы, а в Италии их нет. В Италии – преимущественно тенора. У нас теноров меньше. Сказывается недостаток солнца.
На десерт Денис предлагает мороженое с пьяной вишней. Это вишня, вымоченная в коньяке.
Всё! Больше я не рассказываю о еде. Это невозможно читать на голодный желудок.
В ресторане появилась семья из Украины. Муж – шестьдесят лет. Жена – тридцать. Ребенок – пять лет, весьма перекормленный и практически неуправляемый. Он прыгает в бассейн прямо с берега, обрушиваясь на головы, поднимая фонтаны брызг.
Старухи немеют от ужаса. В старости особенно ценят жизнь.
Мальчик весит килограммов пятьдесят и летит с ускорением, как снаряд. Получить такое на голову – и полный паралич обеспечен. Будешь лежать как рыба сибас перед разделкой.
Мальчик в восторге от брызг и от своих впечатлений. Родители тоже в восторге от настроения своего отпрыска. Они победно оглядывают окружающих, как бы приглашая всех порадоваться. Но никто не радуется. Родителям это непонятно. Как можно не восхищаться такой полноценной семьей: папаша – богатый, мальчик – активный, женщина – супер-экстра-класс. Она выходит к ужину в разных нарядах. Например, в платье с глубоким вырезом на спине. Спина обнажена до копчика. Под такое “декольте” нельзя надевать трусы, они будут видны. Значит, мадам – без трусов. Браво. Иногда она появляется в платье с вырезом впереди. Вырез до пупа. Под такой разрез лифчик не надевают. Упругие груди свободно гуляют, будоража воображение.
В термальных водах, как правило, лечат суставы, поэтому основной контингент отдыхающих – от семидесяти до ста. Декольте хохлушки будоражит воображение старичков, и это имеет терапевтическое воздействие, поднимает жизненный тонус. Позиция мужа нейтральна – пусть делает что хочет. Она годится ему в дочки. Он так ее и воспринимает: любовно-снисходительно.
Ее “элеганто” никому не мешает. Мешает другое: она гоняет официанта Дениса по десять раз за ужин. То ей пережарено, то недожарено. Она недовольна соусом: просила белый соус, а ей принесли красный. Просила сливочный, а ей принесли томатный. Она требует вызвать начальство. Приходит Фаусто и выслушивает ее претензии, склонив седую голову. Клиент всегда прав. Он платит за питание и проживание и оставляет в отеле немалые деньги. Можно потерпеть. Но… В России официант – обслуга, на него можно орать, если хочется.
А в Италии официант – это работа. Такая же, как любая другая. Как пианист, например. Или гранде скритторе. Официант работает в полную силу, носится по залу, как фигурист на льду, и орать на него не принято. И даже странно.
Хохлушка этого не знает. Орет. Фаусто слушает, но для себя принимает решение: эту троицу в отель больше не пускать, отправлять в другой отель. Пусть там показывают свой нрав и свои части тела.