Коль скоро Михаил Ильич познакомился с “Беролиной” еще прежде, перед отъездом он снабдил нас некоторыми полезными ц.у. К примеру, насчет палочек, повешенных на шторы, чтобы их не хватать руками, – они-де имеют тенденцию ломаться. Я, правда, даже попытала эту систему дома; но М.И. был прав: пластмассовые палочки вели себя, как манерные барышни, и ломались почем зря.
Другое предупреждение было более существенно и касалось лифта. “Имейте в виду, лифты страшно медленные, и ждать их приходится очень долго”. И правда: как бы мы ни рассчитывали время заранее – ни торопились и ни спешили, ожидание лифта было вроде временно́го тромба: неизлечимо.
Однажды я с разбегу влетела в лифт и оказалась в обществе двух высоких красавцев-бедуинов в белоснежных бурнусах и тетки, росточком ненамного поболее моих ста пятидесяти пяти сантиметров, закутанной по макушку в палестинский платок. Как вдруг из-под платка выполз ус, и я с изумлением узнала в закутанной фигуре Ясира Арафата… Понятно, я рассказала Юрке о столь неожиданной встрече. “«Э!» – сказали мы с Петром Ивановичем…”
На мгновение нам приоткрылся один из “секретов” отеля в духе романов Ле Карре: политический. Лишь один, а сколько их было…
Тут стоит вспомнить еще об одной особенности “Беролины”. Обычно нас поселяли в номера в интервале от четвертого до девятого этажа. Ниже и выше была для нас
Уже в другие времена, живя в Мюнхене и встречаясь порой при наездах в Берлин с братом моего умершего друга, режиссера Кони Вольфа, с Мишей (то бишь Маркусом) Вольфом (оба, кстати же, мои бывшие одношкольники по 110-й) – знаменитым “человеком без лица”, а в те поры генералом в отставке, вполне штатским, – я держала в уме, что как раз “Беролина” была для его разведки одним из удобных
Свои “тайны” генерал Секретной службы унес с собой, никогда не конвертировав их ни в “пещеру Аладдина”, ни в прижизненную легенду. А ведь право на его “био”, выплатив солидный аванс, очень хотела купить студия
Но, возвращаясь к “Беролине”…
Существование ее для отеля – тем более для интеротеля – было недолгим, скорее кратким, почти мимолетным. В 1993-м ее снесли, почему – не ведаю.
Но если кто-то когда-то решится поднять документы, еще успеет расспросить очевидцев, собрать воспоминания и прочие “материалы” времен “Беролины”, ему представится возможность выбирать: писать ли о ней утопию, производственный роман, социальный или “роман тайны”, политический детектив, а то и какой-никакой триллер!
Мир праху…
Андрей Васильев
Заслуженный отдых
В сего три принципа есть у меня. Для человека, всю жизнь прослужившего журналюгой, не так уж и мало. Тем более что зарабатывать журналистикой я начал при Андропове, а закончил при позднем Путине. Ничего личного – просто совпало по времени. Ну и хватит о политике.
Так вот, три принципа:
День Победы я провожу на Капри.
День рождения – в Венеции.
День России – в
Первые два пункта объясняются проще простого. Остров Капри так спланирован, еще Тиберием, что по нему просто невозможно проехать на танке. Независимо от режима. И у Муссолини не получилось, и у Путина точно не выйдет – хоть по всем телеканалам долби, что Капри – наш. Впрочем, я обещал политики не касаться.
С Венецией еще проще. Хоть у меня там полно друзей-приятелей, всем пофиг на мой дэрэ. Ну а мне тем более.