Все сходится.

Но зачем, почему? Это уму непостижимо. Отречься от дела всей своей жизни — во имя чего? Вступить в тайный сговор с заклятыми врагами — какова цель? Поставить под угрозу свое доброе имя, славу, высокое положение и почет, в случае неудачи обрекая себя на клеймо предателя и вечное изгнание? Выбор поистине безрассудный. Не приобрести ничего сверх того, что уже имеешь, либо лишиться агеронтона и влачить остаток дней своих на задворках ойкумены, под надзором? Что должно было произойти, чтобы Старик — великий Старик! — стал отступником?!

Однако теперь не остается места для малейших сомнений.

— Значит, все-таки Старик, — повторил вслух Улье.

— Простите?

— Я сказал, Старик. В разведке до сих пор так кличут главного диспетчера.

— Мне неизвестен этот его псевдоним.

— Разумеется.

Повисло тягостное молчание.

— Что еще вы хотели узнать? — спросил Зет.

— Один маленький вопрос. Не докладывали ли вам на днях о ночных кражах на ферме? А если да, то какова судьба пойманного?

— Если кто-то в курсе такой чепухи, так это господин F. Если угодно, я задам ему этот вопрос по возвращении. Надеюсь, оно произойдет достаточно быстро?

— Сразу после того, как вы подтвердите на очной ставке, что вашим эмиссаром был главный диспетчер.

— Вряд ли он прибегнет к запирательству. Игра окончена. Нельзя ли вернуть меня в Башню безотлагательно?

— Нет. Я не могу упускать время.

— Но там, в Башне, за пультом сидит мой преемник, — начал Зет, и в его голосе почудились умоляющие нотки. — Он еще подросток. Сможет ли он отстоять равнину от оронгов?

— Будем надеяться.

— Вы понимаете, что можете стать виновником гибели всех лохов до единого?

— Они чуть не погибли в стартовом пламени. А заодно с ними и вся ойкумена. Так что не надо взывать к моей совести. Что касается излучателя, с ним способен справиться даже ребенок.

Они снова замолчали, не глядя друг на друга.