— Я уж и сам пытался кружки вырезать. И из глины делал. Все не то, все фигня. Глина в смысле. У вас даже глины нет нормальной! Повезло что с рогами тоже работает… — бормоча о чем-то своем, Клепп лег обратно, и накрылся шкурами.
— Ты пропустишь самое важное в своей жизни — с грустью сказал Хродвальд — но ничего, мы тебе все расскажем.
— Надо идти! — поторопил ярла Айвен — Там уже началось.
Хродвальд не стал ждать пока он повторит.
В Браггихольме они сели на лавки вдоль стены. Можно было бы попросить уступить им место за столом, но это могло кончиться ссорой. К тому же, оттуда где они расположились, было лучше видно. Брагги сидел в центре с самым серьезным видом, и хоть вокруг не было херсиров, Хродвальд знал — эта часть альтинга угодна богу больше других.
Что нельзя сказать о людях. Хоть в эти дни в чертог пускали всех, народу было немногим больше чем вчера, а из конунгов и вовсе никого не было. На этот альтинг съехалось не меньше трех десятков скальдов, но только семеро заявили, что хотят предоставить на суд бог свои песни.
Обычно таких отчаянных было больше, но после драпы Эгиля многие решили попытать счастье в другой раз.
Брагги редко награждал тех, чьи песни ему понравились. Чаще, с непроницаемым лицом он лишь кивал в конце. И скальду оставалось только гадать, понравилось ли богу его искусство. Впрочем, вместо бога всегда были другие скальды, которые любили обсудить и песни, и самих скальдов. Указать на ошибки, помочь разглядеть недостатки, разобрать неуклюжие кеннинги. Атли однажды сказал, что многие скальды больше заняты разбиранием песней других, чем сочинением своих. У Атли не было причин врать.
Альтинг неизменно собирал множество скальдов, и всегда их было больше чем тех, кто хотел представить поэтический труд на суд бога. Впрочем, так бывает всегда. Собери армию в пять сотен храбрецов, отбирая тщательно каждого, и Хродвальд готов поставить Рафнсвартр, что в бою и половина из них не ударит копьем в щит врага. Так часто говорил ему отец, а ему его отец. А под Херверстадиром молодой ярл утвердился в этом мнении и сам.
Хродвальд плохо понимал смысл этого ритуала. Торвальд считал, что Брагги одаривает не тех, кто ему понравился, а тех, чьи песни он одобряет.
Поэтому часто бывало так, что песня удостоенная лишь кивка Брагги разлеталась по всему Браггиленду, и её можно было услышать в каждом стадире чаще, чем соловьиные трели. И наоборот, осыпанный подарками бога скальд с удивлением мог узнать, что признание бога вовсе не значит, что его песни будут петь люди.
Первые пятеро скальдов уже спели свои песни, и один из них удостоился отреза ткани. Теперь он сидел гордо поглядывая на других.
В Браггиленде была поговорка — “Не хочешь ничего пропустить, приходи на состязание скальдов в конце”. Так и было, те от кого ожидали большего, обычно пели в самом конце.
Атли пел последним.
Хродвальд с остальными выслушал молодого скальда, что с помощниками раззадорил зрителей веселой и бойкой мелодией, и простенькой песней о девицах что любят скальда не за песни, а за три коровы в его стадире. Удостоившись лишь кивка Брагги, скальд тем не менее остался очень доволен, потому что его поддержали одобрительным гулом зрители. Даже Хродвальд понял — эту песенку будет петь половина Браггихольма следующие пару месяцев.
Пока молодой скальд пел, в Браггихольм набирался народ. Пришло даже несколько конунгов. В том числе и Торвальд с Вальгардом. Они тоже не стали садиться за стол, а коротко кивнув Хродвальду, встали со своими хирдманами рядом.
— Меня зовут Атли, и я буду петь сагу! — зычно крикнул Атли, подходя к Брагги. Саги были важной частью жизни Браггиленда, и не только потому что бог любил складные слова. Саги были как старики, что делятся мудростью. И их слушали как стариков — с сомнением, но стараясь уловить важное. Ведь если уж ты дожил до преклонных лет, значит ты сделал и знаешь то, что не сделали или не знали те, кто не дожил. Выходит, это важно. Но некоторые саги были больше чем рассказом о жизни. Некоторые саги пелись часто и слушать их любили. Такие саги были не просто голосом предков, такие саги были сердцем и мыслями народа севера.
Поэтому, если уж скальд прямо говорил, что пришел петь богу сагу… Это был серьезный шаг. Теперь простого кивка Брагги было недостаточно. Если бог одарит скальда, то остальные скальды запомнят его сагу, и обязательно споют её у очагов приютивших их стадиров. И её узнает весь север. Сагу об отце Хродвальда, Сноре, Брагги удостоил лишь кивком, и её вряд ли знали за пределами Фьорда Семи Битв.
Но бывало и так, что бог огорченно качал головой, иногда даже прерывая этим песню скальда. И это становилось известно всем на севере даже быстрее, чем красивая сага. Тогда тень пренебрежения ложилась не только на недостойного скальда, но и на тех кто упоминался в его саге. У Хродвальда были причины волноваться.
— Зачем он так сказал? — это не выдержал Нарви — Спел бы просто как песню, Брагги бы его точно наградил… А теперь, если он осрамиться?!