Где-то в глубине комнат гулко пробили часы. Пэгги сосчитала размеренные торжественные удары: четыре часа дня.
Она услышала, как позади открылась дверь, оглянулась через плечо. Вошла миссис Морден и девчушка с подносом в руках.
— Поставь на стол, Хильда, — велела миссис Морден, — а сама ступай наверх и проверь, в порядке ли у нас зеленая комната.
Хильда услужливо бросилась выполнять поручение.
— Ну, вот, Пэгги Макинрой, — сказала экономка, — пей, пока горячий.
Пэгги зажала чашку в ладонях. Она не могла понять, почему дрожит. Но горячий чай помог. Осторожно поднеся чашку к губам, лихорадочно пила глоток за глотком.
— Миссис Морден, неужели правда вы меня знали ребенком?..
— Можешь не сомневаться, милочка. И тебя, и твоего отца… Как он?
— Он умер три месяца назад в Нью-Йорке.
— Боже милостивый… Как же ты одна?
— Я всю жизнь одна, — сказала Пэгги. — Не только после смерти отца. — У миссис Морден вырвался слабый возглас, но она не стала перебивать. — Сколько себя помню, скитаюсь по сиротским приютам, нахлебалась вдоволь. — Собеседница поцокала языком и сокрушенно покачала головой. — Я никогда не слышала о Реджвуде, пока отец не прислал мне записку, где посоветовал приехать сюда.
Пэгги полезла в сумочку и вытащила помятое письмо. Экономка водрузила на нос очки, висевшие у нее на груди на блестящей золотой цепочке.
— Тебе бы давно следовало приехать. — Миссис Морден прочла нацарапанные карандашом строчки раз, потом еще. — Я бы сумела позаботиться…
Пэгги не была уверена, Что правильно ее расслышала, и повторила:
— Я даже не знала о существовании Реджвуда.
— Ничего, он станет твоим домом, — сказала миссис Морден. — Здесь всегда готовы принять тебя обратно, дитя мое.
— Кто? У меня есть братья, сестры, тети или дяди? — взволнованно спросила Пэгги.
— Нет, — сочувственно ответила миссис Морден. — В твоем поколении есть только ты. У Макинроев никогда не было больших семей. Ты последняя в роду.
— О… ну понятно… Какое странное место! — сказала Пэгги, пытаясь переменить тему. — Я имею в виду окрестности.
— Странное?