Песчаная акация

События романа разворачиваются в XVIII веке, в период правления дочери Петра I, Елизаветы. В этот исторический роман органично вплетены элементы приключенческого жанра. На основе романа был создан многосерийный телевизионный фильм «Гардемарины, вперед!».

Повесть знаменитого советского автора Владимира Маканина «Голоса» является художественным объединением авторских размышлений и изображений современной жизни. Значительное место в творчестве Маканина отводится Уралу – его истории и современности.

Роман описывает события с 1353 года до ранних лет правления Дмитрия Донского. В нем рассказывается о жизни и деятельности митрополита Алексия, который фактически руководил правительством во время княжения Ивана Ивановича Красного.

«Лотос» — это величественный экзистенциалистский пассаж, в котором разворачивается тема Великой Смерти, поглощаемой Великой Жизнью. ЕСЛИ МЫ ВЗДОХНЕМ РАЗОМ, ВОЗДУХ ЗЕМЛИ ПОДНИМЕТСЯ НЕВИДАННЫМ УРАГАНОМ. У НАС ЕСТЬ ВРЕМЯ, ЧТОБЫ О КАЖДОМ СОЧИНИТЬ ДОСТОЙНЫЙ РЕКВИЕМ. МЫ ИСПОЛНИМ ЕГО С НЕЖНОСТЬЮ, ИСТОВО, С ВОЗВЫШЕННОЙ ПЕЧАЛЬЮ. Художник Лохов не побрился перед отъездом и довез свою суточную щетину до материнского смертного ложа. Осторожно целуя старуху в неподвижное белое лицо, он вдохнул запах прелого тела, а она, не открывая глаз, слабо отвернулась. Сын любил её, ему хотелось сказать много трогательных слов матери при встрече после долгих лет разлуки, но теперь и говорить не было смысла. Быстро прошел зимний серый день, за окном пал ранний февральский вечер, и в тьме, взмахивающей снежными рукавами вихрей, назревала ночная пурга. В ушах Лохова еще стоял гул самолета со свистом, а прошлая бессонная ночь дурманно кружилась в голове. Он сидел на стуле, стиснув колени своими бесполезными руками, и думал о том, что спешил на встречу с матерью, но оказался у рабочего места смерти, у этой железной кровати. Перед ним на сбившейся постели лежала седая старуха, и сын постепенно узнавал в ней то родное и милое, что хранилось в его душе, мелькало во сне и сладко тревожило его память все годы разлуки. Вернуться к матери оказалось так просто — всего лишь сутки без сна, но ему этот шаг казался почти невозможным, и чем больше проходило времени, тем недоступнее становилась мать. А теперь она была перед ним, распростертая на смертном одре, а рядом сидел старый кореец, возле него на стуле лежала горка апельсинов, увязанных в сетку. Спешащий в путь, Лохов, не задумываясь, купил по дороге на аэровокзал эти желанные для всех провинциалов угощения, но теперь они оказались ни к чему. Мать уже несколько дней ничего не ела, не открывала глаз, об этом ему сообщил отчим — старик, сидящий рядом. Лохов с недоумением смотрел на старого корейца, никак не осознавая, что этого человека он мог бы назвать отцом… Именно он вызвал Лохова телеграммой и теперь равнодушно поглядывал на кучку оранжевых апельсинов, потупив угловатую костлявую голову. В его прикрытом рту с далеко отставшей нижней губой сверкали необычайно большие железные зубы. Он нещадно искажая слова, рассказывал о том, что уже четыре года его жена больна, парализована, и последние семь месяцев не могла говорить. Слушая историю о бедах матери и безнадежных попытках ее подняться, Лохов вдруг вспомнил нелепую гибель знакомого, который умер от спички, поковыряв ею в ухе и нанеся себе крошечную рану. А мать лежала, распятая на кресте недуга, отделенная мглой от нашего мира, в котором царила ночная тьма, и в холодных недрах ночи назревал, вспухал над снегами белый призрачный буран, на прибрежные скалы намерзали глыбы льда, захлестываемые прибоем, и стыло гибнущее тело матери. Лохов полагал, что мать ничего не слышит, не понимает, не может ни думать, ни вспоминать о прошлом, как он сам, сидя рядом с ней; он опоздал, не успел попросить у нее прощения, и теперь не мог объяснить ей, ради чего мучился и мучил её, лишь с отчаянием думал он. Но мать видела полоску света сквозь узкую щель, и эта щель сквозила в её глазах между неплотно закрытыми веками. Она слышала глухие голоса людей, отдаленное пение Хора Жизни, снежный шорох налетающей пурги и хрустальные перезвоны льдинок в море, где начинала зарождаться шуга. Мысль умирающей женщины уже не различала близкое время от далекого, и всё, что возникало в её памяти одно за другим, уже не принадлежало ни прошлому, ни настоящему — было свободным от власти времени.

В повести "Чужие паруса" действуют знакомые читателям герои из книги "Путь на Грумант": кормщик Алексей Химков, его сын Ваня Химков и носошник Степан Шарапов. События разворачиваются в конце правления императрицы Елизаветы в Архангельске, на холодных морях и в густых карельских лесах. В приключениях героев автор стремится отразить борьбу поморов не только с жестокими силами северной природы, но и с агрессивным иностранным капиталом, стремящимся к богатствам севера России.