Дела господина Юлия Цезаря

Постановка очень скромная. На сцене виднеется лишь некоторое школьное оборудование: столы и скамейки, потёртые тряпки и плакаты, созданные самими студентами. Нет костюмов, нет грима. И, если быть честным, актерское мастерство исполнителей ещё не достигло высокого уровня. Но что же тогда привлекало зрителей? Почему горячие аплодисменты не смолкали в зале на протяжении всего спектакля? Это была сила убеждения. В этом спектакле искрился настоящий талант, щедрая изобретательность, та истинная театральность, о которой мечтали Станиславский и Вахтангов, и которая когда-то в шекспировском «Глобусе» заставляла зрителей верить, что табличка с надписью «лес» открывает перед ними настоящую лесную чащу. Явно было видно, что ребята на сцене училища в арбатском переулке полностью поглощены тем, что они говорят и делают — им самим интересно, и они верят каждому произносимому слову. Человек «должен, должен быть хорошим», — с настойчивостью повторял Брехт, и эту его мысль с полной верой и всей доступной театру силой убеждения доносили до зрителей выпускники Щукинского училища в спектакле, который поставил режиссер Юрий Любимов. «Что происходит, когда боги спускаются с небес, чтобы разрешить свой спор».

Что представляет собой «Жизнь Галилея»? В первую очередь, это яркая режиссерская интерпретация. Многое было придумано, а точнее, представлено в самой пьесе Брехта Ю. Любимовым. По бокам сцены размещены хоры — мальчиков и полных монахов. Хор мальчиков символизирует истину, гармонию и стремление к будущему. Хор монахов представляет собой трезвый взгляд обывателей, хитрость мещан и разум трусов. Конфликтуют не только тексты их песен, но и сами их голоса — «небесные» голоса детей и грубые земные голоса монахов. В противостоянии хоров яснее проявляются цель и смысл трагедии о Галилее. Как монахи, так и дети, обывательское приспособленчество и детская вера в правду и силу науки — все это разные грани одного и того же характера, тип человека — Галилей. Именно в Галилее сталкиваются две эти стороны огромной души, и их постоянный и страшный разлад становится очевиден. Пьеса называется не «Галилей», а «Жизнь Галилея», и мы имеем дело не с устоявшимся и неизменным героем, а с жизнью человека, его взлетами и падениями, открытиями и отступлениями, а также с его верой и мучительным самоанализом. Спектакль задает вопрос: что победит в человеке?