Пуля Ирина

Девочка привыкла находиться дома, единственным живым голосом среди немой мебели. Она была еще совсем маленькой, не знала воспоминаний и даже не умела скучать: вместо этого испытывала страх. Когда мебель — диван, шкаф и телевизор с желтыми, словно втянутыми щеками — начинала особенно тупо молчать и незаметно поглощать воздух из комнаты, а в темных углах стен открывались рты, девочка начинала громко рассказывать сказку «Дюймовочка», наполняя ее новыми разговорными звуками. Ее голос поднимал настроение, а через открытую форточку в комнату залетал воробей из знакомой стаи, в то время как старые венские стулья замирали от желания потанцевать. Так девочка училась доверять своему голосу. Отец ее уехал неизвестно куда, а мать не могла забыть свою боль, превращавшуюся в злость, пока на пятом месяце после рождения дочери не осознала свою любовь к ней. Год назад она попыталась отдать девочку в детский сад, но та постоянно плакала, сидела у окна — в нем мать исчезала, словно навсегда. Даже тарелки с едой ставили ей на подоконник. Она не хотела рассматривать игрушки и не желала играть с другими детьми. В детском саду люди и предметы казались ей случайно собранными и ненадолго, она не могла найти себе теплое место среди них. Матери было трудно поверить словам садиковской фельдшерицы об аутизме дочери, она не повела ее к другим врачам, решила не отдавать в школу, когда девочке исполнится семь лет, и не показывать ее здоровым и грубым детям, чтобы никто не сделал ее дочь самой плохой, жалкой и одинокой. Она решила навсегда оставить ее под защитой своей любви в их доме на краю кладбища. Мать надеялась, что жизнь не заберет ее девочку и не станет мучить, как мучила ее саму. Они ездили в гости ранними утрами по субботам через весь город, на другой его конец, к незамужней тетке матери — больше не к кому. Мать хотела, чтобы дочь знала о людях как можно меньше. Она верила: тогда девочка не познает одиночества. По ночам, вдыхая спокойный детский запах, мать размышляла, хватит ли у нее сил заменить дочери всех людей, и успокаивалась, ощущая свою сильную огненную любовь. Она говорила ровным, теплым голосом судьбе, прося об единственном подарке: чтобы дочь никого не теряла в своей жизни.