Азольский Анатолий

В ГРУ начали поступать странные шифровки от американского агента майора Кустова. Чтобы разобраться в их смысле, в США приезжает полковник Бузгалин, опытный разведчик и психоаналитик. Когда становится очевидным умопомешательство агента, Бузгалин вывозит его из США и, объезжая, доставляет в СССР. Он подчиняет себе ненормального Кустова тем, что временами погружает его разум в Средневековье, в монашество, где братство соседствует с беспрекословием. За время скитаний Бузгалин так привязался к брату по монашеству, что накануне суда проникает на заседание медицинской комиссии и, вовлекая Кустова в Средневековье, спасает его от неминуемого расстрела — ценой своей карьеры.

Имя Анатолия Азольского на протяжении долгого времени стало символом. Оно известно не только читателям, но и зрителям телевидения. Произведения Азольского всегда выделяются сложной авантюрной сюжетной линией и захватывающим развитием событий. Многие из них удостоены престижных литературных наград, по ним создаются фильмы, которые становятся кассовыми хитами. Когда мужчины оказываются в сложной ситуации, на помощь приходят женщины. А когда женщины стремятся превзойти мужчин, они делают это с избытком: переодевшись в военную форму, девушки становятся вдвое и втрое мужественнее…

Детство как детство, военным его не назовешь, хотя Андрюше Сургееву исполнилось пять лет к роковому 41-му. Линия фронта, погремев далеко на западе, так и не достигла городка с необычным названием Гороховей. Немцы не решились пускать танки по сложному рельефу, пересеченному оврагами; после войны это удачное местоположение сказалось на благополучии жителей Гороховея: до них с запозданием — все из-за того же бездорожья — доходили из области некоторые запретительные циркуляры. «На оккупированной территории не проживал…» — спокойно записывала потом рука Андрея Николаевича. Если бы спросить его, как он жил на неоккупированной территории, — не ответил бы: какие-то провалы в памяти, частые болезни, «головкой страдает» — так кто-то сказал над его кроваткой в детской больнице. Однажды мать привела из госпиталя седого врача, тот долго ощупывал его твердыми пальцами и сказал: «Какой впечатлительный. Жить будет…» В интонационном многоточии повисла некая условность: мальчику даровалось жить при соблюдении строгих норм поведения, исключавших детские и взрослые размышления о смысле гороховейского бытия. Тогда же мать предопределила будущее своего слабого сына: пусть будет педагогом, прямой дорожкой пойдет по стопам родителей! С этим согласился и отец, который наконец-то появился перед Андрюшей — в кителе и скрипучих сапогах, с планшеткой на боку, наполненной просветительскими замыслами.