Фёдор Захаров

Разбудил его оклик знакомым голосом, но смутно. Мужчина повернул голову в сторону водительского сиденья и приоткрыл один глаз. По телу тут же пробежали мурашки: вместо Мирона рядом оказался лысый старик с запутанной седой бородой. Человек, который уже почти тридцать лет должен был покоиться в земле. – Здравствуй, внучок, – сказал он Вобле, – давненько мы не виделись...

– Вы верите в Бога? – неожиданно спросил Елисей. – Среди историков довольно много верующих. «Странно, я ведь не говорил, чем занимаюсь. Неужели я стал настолько известным?» – эта мысль даже слегка польстила Борису Александровичу. – Нет, – ответил он, – а зачем этот вопрос? – Некоторые верующие отрицают существование сверхъестественного, не исходящего от Всевышнего. Я никогда не понимал такую позицию. Это самоуспокоение, причем довольно сомнительной эффективности. – То есть, вы верующий? – доцент всё яснее осознавал, что перед ним какой-то фрик. – К сожалению, нет, но по другим причинам. Мне просто не нужно верить, потому что я точно знаю, что Он есть. А ещё я понимаю, что сейчас лучше бы сгруппироваться. Если знаете какие-нибудь молитвы, то читайте. Вдруг погас свет. Вагон сильно тряхнуло, раздался оглушительный скрежет: поезд экстренно тормозил. Юнкеровский инстинктивно схватился за подпорку верхней полки. Толян, не успевший среагировать, с криком влетел головой в стену и упал на пол. – Проклятье, что это было?! – прорычал доцент. – Конечная, – мрачно произнёс Елисей.