Владимир Кантор

Попасть в больницу у нас достаточно просто. В привилегированную или специализированную – это происходит по очереди, по знакомству или за деньги, а в городскую клиническую – по “скорой”. Именно там я и оказался. В тот день я не ожидал никакой катастрофы. Когда она произошла и я попал в больницу, в моем сознании, не сразу, конечно, а только после реанимации, появилась такая мысль: все в мире, особенно катастрофическое, происходит внезапно. И сразу же меняется восприятие мира и себя. Понимаешь, что летишь в бездну, но остановиться не в силах. Ужасное открытие сделал маркиз де Сад, а затем это подтвердили на опыте нацисты и большевики: человек привыкает ко всему, даже к самому ужасному унижению, и продолжает жить. Конечно, существует длительный период подготовки катастрофы, но он проходит скрыто от тебя, хотя потом ты вспоминаешь, что были знаки...

Слушателю предлагается книга, которая отличается от привычных. Ее можно сравнить разве что с «Арабесками» Гоголя, где художественная проза гармонично переплетается с научными исследованиями и эссе. Гоголь таким образом подчеркивал, что писатель объединяет в себе две роли — художника и мыслителя. Назвав книгу в честь жанра, Гоголь, будучи романтиком, играл с читателем. В то время это было понятно. Сегодня же жанровое значение этого названия для широкой аудитории в значительной степени утрачено. И не только сейчас. Опубликованные в начале ХХ века «Арабески» Андрея Белого состояли главным образом из статей, потерявших свой жанровый характер, и слово «арабески» стало восприниматься как простое название. Однако жанр «арабесок» соединяет философские и художественные элементы, вписывая их в общую картину человеческой судьбы. Арабески отражают единый стиль человека в различных сферах. Этот жанр подтверждает старую мысль романтиков о внутреннем единстве философии и искусства. В новой книге Владимира Кантора, известного писателя и философа, предпринята попытка возродить эту прерванную традицию.